занималась соколиной охотой и наезжала в село Курганиху травить волков
На масленицу собирались к ней слободские девушки кататься на салазках
Другим ее занятием было разведение фруктового сада

Когда в 1730 г престол заняла Анна Иоановна, Елизавета продолжала некоторое 
время проживать в своей подмосковной усадьбе и была очень далека
от тогдашней политической жизни Только по приказанию императрицы она
переселилась в Петербург, где у нее было два дворца - один летний близ
Смольного, другой зимний на окраине города Она жила здесь очень скромно,
испытывая постоянные денежные затруднения, носила простенькие платья из
белой тафты и на свои средства воспитывала двух двоюродных сестер - дочерей 
Карла Скавронского, старшего брата Екатерины I Знать пренебрегала
царевной, поскольку известно было, что Анна не любила ее Зато двери 
елизаветинского дома были всегда открыты для гвардейских солдат Она раздавала 
им 
маленькие подарки, крестила их детей и очаровывала их улыбками и
взглядами

В обществе Елизавета показывалась достаточно редко, но все же являлась
на балы и куртаги и по по-прежнему блистала там как необыкновенная красавица 
Когда китайскому послу, первый раз приехавшему в Петербург в 1734 г ,
задали вопрос, кого он находит прелестнее всех женщин, он прямо указал на
Елизавету По описанию часто видевшей ее жены английского посланника,
леди Рондо, у нее были превосходные каштановые волосы, выразительные
голубые глаза, здоровые зубы, очаровательные уста Говорили, правда, что ее
образование отличалось небрежением, но тем не менее она обладала наружными 
признаками хорошего воспитания превосходно говорила по-французски, знала по-
итальянски и немного по-немецки, изящно танцевала, всегда
была весела, жива и занимательна в разговорах Решительно неподражаема
была цесаревна в русской пляске, которой в веселые часы забавлялась императрица 

со своими шутами и шутихами

Жажда власти была совершенно не в характере Елизаветы Так, она не
принимала участия ни в одном из многочисленных государственных переворотов, то 
и 
дело происходивших тогда при русском дворе, и даже не старалась
заявить о своих правах на престол Если она и оказалась вовлеченной в 1741 г
в вихрь политических событий, то обязана была этим скорее внешним 
обстоятельствам, чем склонностям своей натуры

После смерти в 1740 г Анны Иоановны, в Петербурге началось сильнейшее брожение 
умов Заявила о своем существовании так называемая национальная партия, засилье 
немцев, которое покорно сносили в течение десяти
лет, сделалось вдруг невыносимым Всесильного фаворита прежней императрицы, 
герцога Бирона, которого Анна, умирая, назначила регентом при своем
недавно родившемся внучатом племяннике Иване Антоновиче, ненавидели
все поголовно Фельдмаршал Миних с помощью караула Преображенского
полка легко лишил Бирона власти и передал регентство матери императора,
Анне Леопольдовне Когда же стало ясно, что эта правительница не способна
вести управление и что при ней немцы остались в прежней силе, то движение

240 

в гвардии началось против самой Анны Леопольдовны. В этих обстоятельствах как 
то 
само собой приходило на ум имя Елизаветы, тем более что в
гвардии ее знали очень хорошо. Спрашивали - с какой стати русские должны 
принимать немецкого императора и его родню, когда жива и здравствует
родная дочь Петра Великого. То, что она родилась до заключения брака и
считалась вследствие этого незаконной, уже не смущало никого. Солдаты и
офицеры прямо обратились к Елизавете с просьбой взять престол от немцев.
"Матушка! Мы все готовы, - говорили они, - только ждем твоих приказаний, что, 
наконец, велишь нам". Под влиянием этих уговоров, а также послушавшись уговоров 

своего доктора Лестока (через которого действовал французский посланник 
Шетарди), Елизавета, наконец, решилась на переворот.
Ночью 25 ноября 1741 г. она отправилась в казармы Преображенского полка
и оттуда с одной ротой солдат захватила дворец, арестовала Анну Леопольдовну, 
ее 
мужа герцога Брауншвейгского, малютку Ивана Антоновича и объявила
себя императрицей.

Самостоятельное царствование Елизаветы имело в себе много блеска и
славы. Новая императрица была очень приятна в общении, остроумна, весела,
изящна, и приближенным невольно приходилось следовать ее примеру, чтобы
оставаться в фаворе. Это способствовало развитию высшего русского общества на 
пути европейской утонченности. Разумеется, русскому двору и тогда
было далеко до парижского эталона, однако по сравнению с аннинским двором 
прогресс был заметным и впечатляющим. Правда, и цена за него была