Но вскоре прошел слух, что московские бояре во всем предались полякам
и делают все по их указке, что король Сигизмунд сына своего в Россию не
отсылает, а хочет сам царствовать над Русью, двинулся на русские пределы со
своей ратью и осадил Смоленск. Тогда по всем русским городам стало подниматься 
волнение и возмущение. Повсюду говорили, что пора вставать за Отечество и 
православную веру. Общие настроения выразил рязанский дворянин
Прокопий Ляпунов, который писал в своих воззваниях: "Встанем крепко,
примем оружие Божие и щит веры, подвигнем всю землю к царствующему
граду Москве и со всеми православными христианами московского государства 
учиним 
совет: кому быть на московском государстве государем. Если
сдержит слово король и даст сына своего на московское государство, крестивши 
его 
по греческому закону, выведет литовских людей из земли и сам от
Смоленска отступит, то мы ему государю, Владиславу Жигимонтовичу, целуем крест 
и 
будем ему холопами, а не захочет, то нам всем за веру православную и за все 
страны российской земли стоять и биться. У нас одна дума: или
веру православную нашу очистить или всем до одного помереть".

В скором времени между Пожарским и Прокопием Ляпуновым установилась крепкая 
связь. В 1611 г. Пожарский из Зарайска даже ездил выручать
Ляпунова, осажденного в Пронске московским войском и запорожскими ка

КУЗЬМА МИНИН И ДМИТРИЙ ПОЖАРСКИЙ^ 193

заками. Затем он отбил московского воеводу Сунбулова, который ночью попытался 
захватить Зарайск и уже овладел посадами. После победы, оставив
крепость на помощников, Пожарский тайком отправился в захваченную поляками 
Москву, где начал подготовлять народное восстание. Оно началось
стихийно 19 марта 1611 г. Зная, что к столице направились большие силы,
прослышав о продвижении Ляпунова из Рязани, князя Василия Мосальского
из Мурома, Андрея Просовецкого из Суздаля, Ивана Заруцкого и Дмитрия
Трубецкого из Тулы и Калуги, ополченцев из Галича, Ярославля и Нижнего
Новгорода, москвичи не стали дожидаться освободителей, а сами взялись за
дреколье. Схватка завязалась в торговых рядах Китай-города и быстро 
распространилась по Москве. На улицах вырастали завалы, закипели кровавые бои
на Никитинской улице, на Арбате и Кулишках, на Тверской, на Знаменке и в
Чертолье. Чтобы остановить мятеж, поляки были принуждены поджечь несколько улиц.
 
Раздуваемое сильным ветром, пламя к вечеру охватило уже весь
город. В Кремле, где заперся польский гарнизон, ночью было светло как днем.
В таких условиях, среди огня и дыма, Пожарскому пришлось сражаться с
поляками, имея под началом всего лишь кучку верных ему людей. Рядом со
своим домом на Сретенке, на собственном дворе он приказал построить острожец, 
надеясь продержаться в Москве до прихода Ляпунова. В первый день
восстания, соединившись с пушкарями из расположенного поблизости Пушечного 
двора, Пожарский после ожесточенного боя заставил отступить наемников-
ландскнехтов в Китай-город. На второй день поляки подавили восстание во всем 
городе. К полудню держалась только Сретенка. Не сумев взять
острожец штурмом, поляки подпалили окрестные дома. В завязавшемся последнем бою 

Пожарский был тяжело ранен в голову и ногу и потерял сознание.
Его вынесли из Москвы и переправили в Троице-Сергиеву обитель на лечение.

За три дня боев большая часть Москвы сгорела. Торчали только стены
Белого города с башнями, множество почерневших от дыма церквей, печи
уничтоженных домов и каменные подклети. Поляки укрепились в Кремле и
Китай-городе. Уже после подавления восстания к Москве стали подходить
запоздавшие рати первого ополчения. Они осадили Кремль и Китай-город и
начали ожесточенные схватки с поляками. Но с первого же дня между вождями 
ополчения возникли раздоры. Казаки, недовольные строгостями Ляпунова,
25 июля убили его. Предводителями ополчения после этого стали князь Дмитрий 
Трубецкой и казачий атаман Иван Заруцкий, которые провозгласили наследником 
престола "воренка" - сына Марины Мнишек и Лжедмитрия II.

Кузьма Минин был старше князя Пожарского на десять или пятнадцать
лет. Детство его прошло в двадцати верстах от Нижнего Новгорода, в городке
Балахне на Волге. Кузьма рос в многодетной семье балахнинского соледобытчика 
Мины Анкудинова. Отец его считался состоятельным человеком - имел
за Волгой три деревни с 14 десятинами пахотной земли и 7 десятинами строевого 
леса. Кроме того, хороший доход давал ему соляной промысел. Никаких
достоверных сведений о детстве и юности Минина до нас не дошло. В зрелые
годы он владел лавкой на нижегородском торгу, "животинной бойницей" под
стенами кремля и слыл богатым и почитаемым горожанином. В 1611 г., в

7-0100950

194