Русская история дает множество
примеров этого "православного патриотизма" Церковь не раз выдвигала из своих 
рядов достойных проповедников, которых с полным правом можно назвать
Духовными лидерами своей эпохи Во вре



176



мена Дмитрия Донского таковым был троицкий игумен Сергий Радонежский,
а при Иване III -- ростовский архиепископ Вассиан. В тяжелые годы Смуты,
охватившей русское государство в начале XVII века, эта нелегкая, но славная
роль легла на плечи патриарха Гермогена.

Ранняя жизнь Гермогена неизвестна, равно как его происхождение и место рождения.
 
Историческая деятельность его началась в 1589 г. при утверждении в России 
патриаршества, когда он был поставлен казанским митрополитом. Находясь в этом 
сане, Гермоген заявил о себе исключительной ревностью к православию. В 
казанской 
земле были крещеные инородцы, только по
имени считавшиеся христианами; они чуждались русских, водились со своими 
единоплеменниками татарами, чувашами, черемисами, жили по-язычески,
не крестили младенцев и не отпевали мертвецов, а при заключении браков
справляли свадебные обряды по своим обычаям. Гермоген начал созывать таких 
лжехристиан к себе, но поучения его не действовали, и, начиная с 1593 г.,
митрополит прибег к другим средствам: велел собирать со всего Казанского
уезда новокрещенных, населил ими особую слободу, устроил церковь и крепко
наблюдал за тем, чтобы новокрещенные соблюдали православные обряды и
посты. Непокорных сажали в тюрьму, держали в цепях и били.

Свою репутацию неуступчивого ревнителя веры Гермоген вполне подтвердил в годы 
Смуты. С восшествием в 1605 г. на престол "царя Дмитрия Ивановича" (Лжедмитрия 
І) в столице был устроен сенат, где надлежало заседать и
знатному духовенству. Гермоген был членом этого сената. Строгий противник
всякого общения с иноверцами, Гермогеи не мог долго оставаться в хороших
отношениях с новым царем, заводившим при московском дворе не виданные
прежде европейские обычаи. Поводом к разрыву между ними послужил вопрос о браке 

Лжедмитрия с польской дворянкой Мариной Мнишек, с которой
тот связал себя обещанием еще в Польше, Сам царь не придавал значения
различиям между католичеством и православием. Он желал только одного:

чтобы его будущая жена не выражала явно своего пренебрежения к греческой
вере и совершала католические обряды тайком. Многие бояре не видели в
католичестве будущей царицы большой беды и хотели лишь соблюсти внешние 
приличия. Но этой сделкой нельзя было удовлетворить Гермогена, который фомко 
заявил, что без перехода невесты в православие и самый брак ее
с царем будет считаться незаконным. Чтобы избавиться от несговорчивого
митрополита, Дмитрий велел удалить его в свою епархию и там заключить в
монастырь.

Но эта твердость вскоре была поставлена Гермогену в заслугу: в июне
1606 г., после убийства Самозванца, на московском престоле утвердился
знатный боярин князь Василий Шуйский. Он вызвал Гермогена в Москву, и
вскоре тот был поставлен в патриархи. Однако, если Шуйский надеялся заслужить 
этой милостью поддержку Гермогена, он сильно просчитался. Гермоген служил не 
людям, а убеждениям и вообще не принадлежал к числу тех,
кто покупается на ласку. Он был чрезвычайно упрям, жесток, груб, неуживчив
и чересчур строг, но при всем этом отличался прямотой, честностью и 
непоколебимостью взглядов. С самого начала он не скрывал своего неудовольствия 
к 
Шуйскому и обращался с ним подчеркнуто недружелюбно. Но, находясь в постоянных 
столкновениях с царем, он, однако, не только не подавал

ПАТРИАРХ ГЕРМОГЕН

177

руки его многочисленным врагам, но всегда изобличал их как крамольников и
смутьянов. В июле 1610 г. заговорщики во главе с Захаром Ляпуновым вопреки воле 

Гермогена все же свели Шуйского с престола и насильно постригли в
монахи. Патриарх не признал этого пострижения и называл монахом князя
Тюфякина, произносившего за царя монашеские обеты.

Как и ожидал Гермоген, с падением Шуйского дела в Московском государстве пошли 
еще хуже. В августе того же года к столице подступило польское