на она не размерами, а силой слова, правдой жизни 

и величием народного духа. "Теркин" стоит рядом только с "Онегиным" Пушкина, 
"Русскими женщинами" Некрасова и поэмами Маяковского.
    Язык поэмы прозрачный, живой, серебряный. Ни одного ненужного, лишнего 
слова, ни одной пошлой фразы:
- Вот ты вышел спозаранку, Глянул - в пот тебя и в дрожь:
Прут немецких тыща танков...
- Тыща танков ? Ну, брат, врешь.
-Ас чего мне врать, дружище? Рассуди - какой расчет ?
- Но зачем же сразу - тыща?
- Хорошо. Пускай пятьсот.
- Ну, пятьсот. Скажи почести, Не пугай, как старых баб.
- Ладно. Что там триста, двести - Повстречай один хотя б...
    Первые главы "Василия Теркина" были опубликованы в 1942 году, хотя имя 
героя 
книги было известно по военной печати значительно раньше. И вынашивая свой 
замысел "Тер-
472	
кина", Твардовский напряженно пытался уяснить сущность людей на войне:
     Не эта война, какая бы она ни была, <...> породила этих людей, а то 
большее, что было до войны. Революция, коллективизация, весь строй жизни. А 
война обнаруживала, выдавала в ярком виде на свет эти качества людей. Правда, и 

она что-то делала. <...> Я чувствую, что армия для меня будет такой же дорогой 
темой, как и тема переустройства жизни в деревне, ее люди мне так же дороги, 
как 
и люди колхозной деревни, да потом ведь это же в большинстве те же люди. Задача 

проникнуть в их духовный внутренний мир, почувствовать их как свое поколение 
(писатель - ровесник любому поколению). <...> Умонастроения читательской массы 
определялись не просто трудностями солдатской жизни, а всей огромностью грозных 

и печальных событий войны:
отступление, оставление многими воинами родных и близких в і тылу у врага, 
присущая всем суровая и сосредоточенная дума о судьбах Родины, пережившей 
величайшие испытания. Но все же и в этот период люди оставались людьми, у них 
была потребность отдохнуть, развлечься, позабавиться чем-то на коротком привале 

или в перерыве между огневым налетом артиллерии и бомбежкой.
    О ходе работы над "Книгой про бойца" сам поэт рассказывал так. Перед весной 

1942 года он приехал в Москву и, заглянув в свои тетрадки, вдруг решил 
"оживить" 
старые наброски. Сразу было написано вступление "о воде, еде, шутке и правде". 
Быстро дописал главы "На привале", "Переправа", "Теркин ранен", "О награде", 
лежавшие в черновых набросках. По мнению Твардовского, ни одна из его работ не 
давалась ему так трудно поначалу и не шла так легко потом. Правда, каждую главу 

он переписывал множество раз, проверяя на слух, подолгу трудясь над 
какой-нибудь 
строфой или строкой. И вот вывод:
    Каково бы ни было ее ["Книги про бойца"] собственно литературное значение, 
для меня она была истинным счастьем. Она мне дала ощущение места художника в 
великой борьбе народа, ощущение очевидной полезности моего труда, чувство 
полной 
свободы обращения со стихом и словом в естественно сложившейся непринужденной 
форме изложения.
^ВАСИЛИЙ ТЕРКИН^	473
    Да, Александр Трифонович, много было у тебя разных прегрешений перед самим 
собой, оставленной семьей и народом русским. Но, коли придется держать ответ за 

все содеянное на страшном суде, наверное, замолит все грехи автора русский 
солдат Василий Иванович Теркин. Этой надеждой и живем.
Я мечтал о сущем чуде:
Чтоб от выдумки моей На войне живущим людям Было, может быть, теплей.
Пусть читатель вероятный Скажет с книжкою в руке:
- Вот стихи, а все понятно, Все на русском языке...