полководцем, но... не очень талантливым.
Он пытался расширить свои владения, даже завоевал Мальву и Гуджа
СОРОКАКОЛОННЫЙ ДВОРЕЦ В ИСФАГАНЕ 241

рат, но война с братьями и главой афганских феодалов Шер-ханом оказалась для 
него роковой. В нескольких битвах он потерпел поражение и
вынужден был бежать сначала в Синд, а затем с небольшой группой
преданных ему людей - к иранскому шаху Тахмаспа. Он хотел просить у
него помощи и намеревался отдать ему Кандагар - исключительно важный 
стратегический пункт и для Индии, и для Ирана.

Как только Хумаюн прибыл в Иран, Тахмаспа издал фирман, которым все правители 
провинций обязывались оказывать Хумаюну радушный прием и обеспечивать ему 
свободное следование к столице.

При встрече индийский император преподнес шаху богатые дары,
среди которых было и несколько крупных алмазов. Сефевидский правитель принял 
гостя со всеми почестями, усадил его по правую руку от
себя, как того требовали правила, но вновь потребовал принять шиизм
и даже угрожал Хумаюну сожжением в случае отказа.

Некоторые исторические источники полагают, что принятие шиизма не было для 
Хумаюна проблемой. Сам он принадлежал к неортодоксальным суннитам и был далек 
от религиозной нетерпимости. Жена
его, Хамида Бону Бегам, была шииткой, так же как и его любимый
слуга Байрам-хан. Однако Хумаюн все же некоторое время пытался
уклониться от предложения хана Тахмаспа, так как не хотел быть

его вассалом.

В конце концов Хумаюну пришлось согласиться на условия хана
Тахмаспа, и сефевидский правитель, резко сменив <гнев на милость>,
выделил Хумаюну отборные войска.

Вот эти события, прямо или косвенно, и нашли свое отражение
в росписи на стене одного из залов дворца. Центральное место в
композиции занимают фигуры обоих владык - Тахмаспа и Хумаюна. Тахмаспа показан 
в более зрелом возрасте, чем на миниатюрах
своего времени: по всей видимости, художник пользовался более
поздними изображениями шаха. Изображение же императора Хумаюна почти не 
отличается от других известных портретов этого правителя.

За спиной Хумаюна стоит его свита с богатыми дарами в руках,
по обе стороны от шаха Тахмаспа расположились воины с ружьями
и сокольничие. На втором плане, со стороны Тахмаспа, сидят представители 
сефевидской знати, а со стороны Хумаюна - музыканты.

Вся роспись представляет собой восточный вариант <мотива представления>, все 
произведение обращено к зрителю, как бы предлагая
ему стать участником событий.

Композиция выполнена почти симметрично, хотя со стороны Тахмаспа расположено 
больше придворных, чем со стороны Хумаюна.

242 100 ВЕЛИКИХ ДВОРЦОВ МИРА

Поэтому для поддержания композиционного равновесия художник и
изобразил рядом со свитой индийского правителя музыкантов.

Сторона Тахмаспа не только более многочисленна, но и лучше
вооружена, да и сам сефевидский правитель имеет меч в отличие от
безоружного Хумаюна. Можно отметить также и то, что Тахмаспа
ростом выше индийского владыки, красная одежда резко выделяет
его фигуру на зеленовато-желтом фоне, в то время как фигура Хумаюна менее 
заметна. Все эти цветовые и композиционные детали
призваны подчеркнуть господствующее положение сефевидского
повелителя. Примечательно и то, что если Тахмаспа и Хумаюн изображены в одеждах 
своего времени, то все остальные персонажи являются современниками шаха Аббаса 
II, при котором и была создана
эта роспись.

Между фигурами Тахмаспа и Хумаюна находится арочный проем, в котором 
пересекаются все основные композиционные линии
росписи. В этот проем видны солнечные пейзажи с зеленой равниной, на которой 
стоит одинокое дерево. Зеленый цвет ковра, объединяющий фигуры двух правителей, 
является как бы естественным
продолжением зелени в арочном проеме. Возможно, что под солнечной равнинной 
местностью подразумевается Кандагар, который в
народных преданиях и легендах нередко отождествляется со сказочной страной. А 
зеленый цвет в данном случае можно рассматривать