В июне он заложил поселение на реке Чира, примерно в 80 милях к югу от Тумбеса. 

Поселение строилось по обычному колониальному образцу: церковь, арсенал и 
здание 
суда. Однако несмотря на то, что в Сан-Мигеле существовало законно назначенное 
городское правление, Писарро воспользовался своими полномочиями из Испании. Это 

дало ему возможность наделить каждого колониста землей, а поскольку индейцы 
привыкли к палочной дисциплине, которую насаждали их собственные правители, они 

не роптали. Все добытое золото и серебро испанцы переплавили в слитки, и 
Писарро 
сумел уговорить солдат отказаться от своей доли. Поэтому после вычета 
королевской доли, пятой части, он смог отправить сокровища на двух судах в 
Панаму, оплатив счета экспедиции.

Сокровища, разумеется, подтвердят рассказы капитанов о блестящих возможностях, 
открывающихся перед поселенцами в Новой Кастилии. Но Писарро не мог решить, 
стоит ли ему ждать подкрепления или сразу выступить в поход? Три недели он 
размышлял, пока не обнаружил, что бездействие порождает недовольство. Скорее 
всего именно настроения солдат сыграли определяющую роль: Писарро решил 
выступать. Тем более что Атауальпа покинул столицу инков Куско и был теперь в 
Кахамарке. Куско находился примерно в 1300 милях от Сан-Мигеля, так что Писарро 

и его люди, нагруженные пожитками, могли бы преодолеть такое расстояние за 
несколько недель по проло-

ФРАНСИСКО ПИСАРРО

43

женным инками дорогам. До Кахамарки же было всего около 350 миль, на высоте 9 
тысяч футов. Дорога, по сообщениям союзных индейцев, должна была занять не 
более 
12 суток. Писарро не хотел упускать возможность побыстрее добраться до 
правителя 
инков.
24 сентября 1532 года, примерно через шесть месяцев после своей первой высадки 
на побережье, Писарро выступил из маленького поселения. Отряд состоял из ПО 
пехотинцев (но лишь 20 из них были вооружены арбалетами или аркебузами) и 67 
всадников. Это было жалкое войско, не способное противостоять инкам. Атауальпа, 

как сообщали, лечился на вулканических источниках Кахамарки (рана, полученная 
во 
время междоусобной войны против собственного брата, загноилась). Кроме того, он 

совершал объезд своих новых владений, добиваясь их полного подчинения. Его 
сопровождала армия, насчитывавшая, по некоторым оценкам, от сорока до 
пятидесяти 
тысяч воинов.
Переправившись через реку Чира на плотах, испанцы переночевали в индейском 
поселении Поэчос и пошли на юг к реке Пьюра. Здесь они повернули на восток, в 
глубь суши, следуя вдоль русла Пьюры.
В рядах испанцев начался ропот. Кое-кто из солдат терял присутствие духа. К 
концу четвертых суток Писарро остановился, чтобы подготовиться к сражению. Он 
обратился к отряду с предложением: каждый, кто не поддерживает предприятие, 
может вернуться в Сан-Мигель и получить такой же земельный надел и столько же 
индейцев, сколько любой солдат гарнизона. Но только девять человек пожелали 
вернуться на "базу". Вероятно, не только призывы Писарро, но и окружающая 
обстановка заставили остальных продолжать путь. К тому времени они должны были 
быть далеко за Тамбо Гранде, на главной дороге инков, ведущей из Тумбеса.
В ноябре 1532 года Франсиско Писарро принял очень смелое решение, определившее 
его дальнейшую судьбу. Главная королевская дорога инков между Кито и Куско 
пролегала через долины Анд, и Писарро узнал, что победивший Инка Атауальпа идет 

по ней на юг, чтобы быть коронованным в Куско. Испанцы были потрясены 
устрашающим величием армии индейцев. Но Писарро своим красноречием вдохнул 
новые 
силы в солдат, пообещав им богатую добычу. В хрониках остались его слова: "Нет 
различия между большим и малым, между пешим и конным... В тот день все были 
рыцарями".
Единственную свою надежду Писарро связывал с отчаянно дерзким планом - 
попытаться захватить врасплох многотысячную армию Инки. Войско Атауальпы пришло 

в движение к середине дня. Но его выходу предшествовал торжественный парад. Все 

индейцы несли на головах большие золотые и серебряные украшения, похожие на 
короны. Началось песнопение.
Лишь к концу дня передовые части этой пышной процессии вошли на центральную