Несколько штрихов к его портрету. Один из современников мистика писал: 
"Выглядел 
он лет на пятьдесят, телосложения был умеренного, выражение его лица говорило о 

глубоком интеллекте, одевался он очень просто, но со вкусом; единственной 
уступкой роскоши являлось наличие ослепительнейших бриллиантов на его табакерке,
 
часах и туфельных пряжках. Таинственное очарование, исходившее от него, 
объяснялось, главным образом, его поистине царственным великодушием и 
снисходительностью".

Другой писатель, знавший его по Ансбаху, говорил: "Обедал он всегда в 
одиночестве и чрезвычайно просто; его запросы были ограничены; весь Анс-бах не 
смог бы уговорить его пообедать даже за королевским столом".

По общему мнению, он гармонично сочетал в себе изящество и изысканные манеры. 
Он 
превосходно играл на нескольких музыкальных инструментах, а иногда приводил 
буквально в смятение общество своими редчайшими способностями, 
представлявшимися 
сверхъестественными и таинственными. Однажды, например, ему продиктовали 
двадцать стихотворных строк, а он записал их двумя руками одновременно на двух 
отдельных листах бумаги - и никто из присутствовавших не мог отличить один от 
другого.

Своей образованностью Сен-Жермен поражал даже ученых. Алхимию он действительно 
знал, то есть изучил массу темных фолиантов, в которых старые средневековые 
кудесники записывали свои опыты и исследования; вероятно, многие опыты он 
проверил на практике.

Госпожа Жанлис писала: "Он был неплохо осведомлен в физике, а химиком был 
совершенно превосходным. Мой отец, признанный специалист в этих областях науки, 

весьма высоко отзывался о его талантах.. Ему ведома поистине удивительная тайна 

цвета, и благодаря этой известной только ему тайне его картины выделяются среди 

прочих непостижимым блеском и сиянием красок... Сен-Жермен, впрочем, отнюдь не 
горел желанием поделиться с кем-нибудь своим секретом".

Сен-Жермен действительно принадлежал к знатному роду. По-видимому, у него 
имелись основания скрывать свое происхождение. Догадок было много. Сен-Жермена 
принимали за португальского маркиза Ветмара, за испанского иезуита Аймара, за 
эльзасского еврея Симона Вольфа, за сына савойского сборщика податей, носившего 

имя Ротондо. Герцог Шуазель, первый министр при Людовике XV, не сомневался, что 

Сен-Жермен - португальский еврей Этому немало способствовал и сам граф, без 
акцента говоривший чуть ли не на всех европейских языках и обожавший разъезжать 

по свету под различными псевдонимами (их известно не менее дюжины), которые 
звучали то на фран-

цузский, то на испанский, то на немецкий лад. В Генуе и Ливорно, в частности, 
он 
выдавал себя в 1770 году за русского генерала Солтыкова
Долгое время полагали, что он был внебрачным ребенком испанской королевы Марии, 

вдовы Карла II. Приобрела популярность трогательная история о том, как 
надменная 
королева полюбила простого человека, не дворянина, и родила от него сына (у 
некоторых не столь сентиментальных рассказчиков этот "простолюдин" превращался, 

правда, в богатого мадридского банкира). Например, барон Стош упоминал в своих 
записках о некоем маркизе Монферра. Этот маркиз был незаконным сыном вдовы 
испанского короля Карла II и одного мадридского банкира; Стош утверждал, что 
встречал его в Байонне во времена регентства, с 1715 по 1723 год. Романтическая 

легенда об истории любви мнимых родителей Сен-Жермена нашла отражение в пьесе 
Виктора Гюго "Рюи Блаз".
Наиболее правдоподобной представляется все же версия, согласно которой Сен-
Жермен был старшим сыном знаменитого князя Ференца Ракоци, возглавившего 
национальное венгерское восстание против австрийской ветви династии Габсбургов. 

Помимо внешнего сходства с Ференцем Ракоци, а также признаний друзьям и 
недвусмысленных намеков Сен-Жермена, зафиксированных в воспоминаниях его 
современников, имеются следующие подтверждения этой версии.
28 мая 1696 года у Ференца Ракоци родился сын, которого назвали Леопольд Георг 
(Липот Дердь). Через четыре года объявили, что ребенок умер, но есть веские