пожелал выдать самозванца королю Генриху (о чем его настоятельно просили), а 
предупредил Уорбека об опасности и отослал от двора.
Перкин и сам хотел уехать, опасаясь, как бы его не похитили тайно. Он поспешил 
во Фландрию к герцогине Бургундской и там предстал изгнанником, который после 
многих превратностей судьбы направил свой челн в те края в надежде обрести 
безопасную гавань. При этом он вел себя так, словно приехал во Фландрию впервые.
 
А Маргарита притворилась, будто видит перед собой чужака и незнакомца, заявив 
при этом, что сначала ей необходимо расспросить юношу и удостовериться, 
действительно ли перед ней герцог Йоркский.
Выслушав его ответы, она сделала вид, что изумлена, обрадована, но в то же 
время 
боится поверить в его чудесное избавление. Наконец приветствовала
22

100 ВЕЛИКИХ АВАНТЮРИСТОВ

его как восставшего из мертвых, воскликнув, что Бог недаром столь дивным 
образом 
уберег его от гибели, уготовив ему великое и счастливое будущее. Что касается 
его изгнания из Франции, то оно превратилось в свидетельство его величия, ведь 
мир между Францией и Англией стал возможен только после того, как Карл отрекся 
от Перкина, а следовательно, несчастного принца просто принесли в жертву 
честолюбию двух могущественных монархов. Да и сам Перкин излучал столько 
любезности и королевского величия, он так убедительно отвечал на любые вопросы, 

так ублажал всех, кто к нему являлся, так изящно скорбел и колол презрением 
всякого, кто выказывал ему неверие, что все решили, что он и есть герцог Ричард.
 
Более того, от долгой привычки выдавать себя за другого, от частого повторения 
лжи он и сам почти сжился со своей ролью и уверовал в собственный обман. 
Поэтому 
герцогиня, как бы отрешившись от последних сомнений, оказывала ему почести, 
подобающие государю, всегда называла его именем своего племянника, и даже 
присвоила ему возвышенный титул Белой розы Англии и назначила ему почетную 
охрану из тридцати человек - алебардщиков, облаченных в ливреи багряных и 
голубых цветов. Не менее почтительны в обращении с ним были и все ее придворные,
 
будь то фламандцы или иноземцы.

Весть о том, что герцог Йоркский жив, быстро разлетелась по Англии. Говорили, 
что Ричарда сначала приютили в Ирландии, а потом приютили и предали во Франции, 

и что ныне он признан и живет в большой чести во Фландрии.

Генриха VII начали обвинять в том, что он обирает народ и унижает знать. 
Припомнили ему и потерю Бретани и мир с Францией. Но больше всего его укоряли 
за 
то, что до сих пор не признана первичность прав королевы Елизаветы на престол. 
Теперь, говорили в народе, когда Бог явил свету мужского отпрыска дома Йорков, 
ему несдобровать. Эти слухи распространились столь широко, что вскоре лорд-
камергер королевского двора сэр Уильям Стенли, лорд Фитцуотер, сэр Саймон 
Маунтфорд и сэр Томас Твейтс вошли в тайный сговор в пользу герцога Ричарда, 
однако никто из них не выступил открыто, кроме сэра Роберта Клиффорда и Уильяма 

Барли, которые по поручению партии заговорщиков отплыли по Фландрию. Особенно 
порадовал леди Маргариту приезд сэра Роберта Клиффорда - прославленного и 
родовитого дворянина. Переговорив с ним, она привела его к Перкину, с которым 
он 
потом часто и подолгу беседовал. Наконец, то ли поддавшись убеждениям герцогини,
 
то ли поверив Перкину, он написал в Англию, что знает Ричарда, герцога 
Йоркского, как самого себя, и что сей молодой человек - несомненно тот, за кого 

себя выдает. Таким образом, все в этой стране готовилось к смуте и мятежу, а 
между заговорщиками во Фландрии и в Англии установились тесные сношения.

Генрих VII должен был разоблачить самозванца и заговорщиков. Для этого ему 
нужно 
было найти свидетельства того, что герцог Йоркский действительно убит, или 
доказать, что Перкин - самозванец.

Подтвердить убийство герцога Йоркского могли только четыре человека: сэр Джеймс 

Тиррел (человек, нанятый королем Ричардом), Джон Дайтон и Майлз Форрест, слуги 
последнего (двое палачей, или мучителей), и священник Тауэра, похоронивший 
убитых. Из этих четверых Майлз Форрест и священник были мертвы, а в живых 
оставались сэр Джеймс Тиррел и Джон Дайтон. Этих двоих король приказал 
заключить