Однако радость его оказалась недолгой, авантюристку уже успели признать 
посланницей французского короля, ибо персы были совершенно очарованы 
любезностью 
ее обхождения. Сверх того, хан Нахичевани оказал ей полную поддержку: став его 
любовницей, она, как говорили, "совершенно его околдовала".
Короче говоря, она завоевала неприкосновенность, и Мишель понял, что план 
похищения был чистейшим безумием.
Не задерживаясь в Нахичевани, он поскакал в Тебриз и попросил аудиенцию у хана, 

получившего послание монсеньора Пиду де Сен-Олона.
"Вы видите перед собой посланника Людовика XIV", - сказал он.
"Значит, вы Жозеф Фабр7"
"Нет, господин Жозеф Фабр мальчик, и его прибрала к рукам авантюристка".
"Ах, так! - ответил хан. - Я буду ждать приезда этого мальчика. Что до женщины, 

о которой вы говорите, то я получил на сей счет точнейшие указания и должен вас 

предупредить, что не потерплю ни малейших посягновений, направленных против 
нее".
Мишель не думал, что содержательнице игорного дома удастся обрести столь 
могущественных покровителей.
Через два дня французский караван вступил в Тебриз. На самом красивом верблюде 
в 
плетеной кабинке восседала мадемуазель Пти, которая непри-
150

100 ВЕЛИКИХ АВАНТЮРИСТОВ

нужденно приветствовала толпу. Вокруг нее, оказывая ей все знаки почтительного 
внимания, держалась группа персидских сановников, которых она, с присущим ей 
тактом, отблагодарила ночью.

Узнав, что соперник уже представлялся хану, она отправилась к нему в дом и 
ласково попросила не затевать против нее интриг. Мишель ответил, что должен 
исполнить возложенную на него миссию. Она очень рассердилась и уходя хлопнула 
дверью.

Через несколько дней ей удалось полностью расквитаться за это маленькое 
поражение. Из Исфагана пришло официальное разрешение, шах соглашался принять 
мадемуазель Пти, тогда как Мишелю предписывалось вернуться в Эривань...

Мари торжествовала.

В персидской столице ее ожидал блистательный прием. Представ перед шахом, она 
преподнесла ему подарки Людовика XIV, превозносила до небес достоинства самого 
монарха, остроумно и живо описала Версаль, Париж, французские нравы и обычаи. 
Шах был очарован ею.

На время пребывания посланнице был отведен великолепный дворец; повсюду ее 
сопровождала почетная стража. Даже в самых смелых мечтах содержательница 
притона, которую именовали в Персии "франкской принцессой", не возносилась на 
такую головокружительную высоту.

Стали ли она любовницей шаха, как утверждали некоторые? Это кажется 
маловероятным. Разумеется, до целомудрия она не опустилась, и, похоже, 
прекрасная исфаганская весна пробудила в ней новый пыл, так что многие молодые 
паши совершенно потеряли голову в вихре удовольствий и наслаждений...

Когда весь Исфаган восторгался голубыми глазами мадемуазель Пти, в Версале 
получили известие о смерти Жана-Батиста Фабра.

Впрочем, кроме господина де Поншартрена, никто не обратил на это внимания. 
Другая новость занимала умы придворных: 27 мая 1707 года на водах в Бурбон-
л'Аршамбо умерла мадам де Монтеспан, бывшая фаворитка короля.

Де Поншартрен же, обеспокоенный судьбой персидского посольства и подстрекаемый 
Ферьолем, который представил ему мадемуазель Пти воровкой, прельстившейся 
подарками для шаха, подписал верительные грамоты на имя Мишеля.

Тот получил их только в начале 1708 года. Пока же ему приходилось изнывать от 
скуки в Касбине...

Тем временем мадемуазель Пти, вспомнив наставления Фабра, решила заключить в 
шахом торговый договор.

Эта удивительная молодая женщина начала длительные переговоры, обсуждая каждую 
статью соглашения с ловкостью и хитростью профессионального дипломата. Проект 
был принят монархом. Отныне Франция вполне могла конкурировать с английскими, 
голландскими и португальскими торговыми компаниями. К несчастью, Мари, слишком 
щедро жертвуя своим телом (во имя процветания восточной политики Людовика XIV),