про Болотов - «сии страшилища были великаны и значили у славян то же, что у 
греков Гиганты». Еще один их общий современник и конкурент Попов величал Хорса 
«Славянским Эскулапом». Андрей Кайсаров, в начале следуьощего столетия, 
сравнивал русалок с нимфами и наядами, леших - с сатирами, Леля называл 
Купидоном. Можно сказать, что это была первая ласточка сравнительной мифологии, 
самые первые, младенческие шаги подхода, которому в грядущем предстояло 
«вырасти» в солидный научный метод. В равной мере и сопричтение к киевскому 
перечню Лады, Лели, Купалы и прочих были первыми попытками выстроить стройную 
картину славянского Язычества и привлечь для этого материалы этнографии - эти 
задачи впоследствии также будут решать многие ученые. Однако к героям нашей 
книги - Богам, чьи кумиры были возведены на киевском холме за восемь лет до 
крещения, - все это имело довольно слабое отношение.
      Надо отметить Михаилу Васильевича Ломоносова. Титан русской науки и здесь 
оказался на высоте - он едва ли не первым со времен Возрождения не стал 
приукрашивать на свои вкус перечень киевских кумиров «Усладами» и «Колядами». 
Он же, описывая Перуна, не стал, в отличие от иных авторов, снабжать его 
«золотыми ушами» или «золотыми рогами», а добросовестно повторил летописное 
описание. В теории о значении Божеств киевского святилища Михайло Васильевич 
вдаваться не стал, а только отметил, что летописец-де ничего об этом не говорит,
 просто перечисляя имена.
      И для исследователей всей русской истории, и для исследователей русского 
Язычества тема возведенного Владимиром святилища казалась… слишком проходной, 
что ли. Рассматривались более глобальные, объемные вопросы: летописные варяги - 
скандинавы это или славяне? Какие из летописей достоверны, какие - нет? 
Мифологи выстраивали величественные картины битвы Громовника с его врагом - 
«воплощением тучи» - за сокровища или красавицу - «воплощение Солнца», 
разрабатывали неисчерпаемую золотую жилу славянского фольклора.
      Однако некоторое внимание киевским Богам уделяли. Как-то исподволь 
установилось мнение, что устроенное Владимиром святилище было его же, Владимира,
 собственной выдумкой. Так и пошло - «Владимировы боги», «Владимиров пантеон». 
Часто добавляли, что Владимир уже тогда видел неприспособленность Русского 
Язычества для государства (как будто не было до и после Владимира Языческих 
держав - Египта, Ассирии, Эллады, Рима, Золотой Орды, Китая, Японии и многих, 
многих других), вот и пытался его «реформировать», «упорядочить» - что своего 
порядка в «этой стране», конечно, не было и не могло быть, «образованной 
публике» уже тогда было «совершенно ясно». Как писал А.К. Толстой, пародируя 
официальные «Истории государства Российского», «Страна у нас богата, порядка 
только нет».
      П.М. Строев еще в 1815 году высказал мысль, что в числе тех Божеств, 
кумиры коих были возведены Владимиром, славянскими были только Перун, Стрибог и 
Даждьбог. Мокошь, Семарьгла и отделенного от Даждьбога Хорса он считал Богами 
неславянских племен. «Владимир.., кажется, сделал только то, что почитаемых 
разными Славянскими, Финскими племенами (может быть, также и Варягами) богов 
собрал в одно место и, так сказать, объявил их общими целого Государства и его 
покровителями. Самая здравая Политика не могла бы приискать ничего лучшего для 
совершеннейшего и неразрывного соединения разных народов, составлявших тогда 
Владимирово Государство, как дать им общую религию, составив ее из почитания 
всех тех божеств, кои порознь у каждого или, по крайней мере, у главнейших из 
них находились…». Итак, по мысли Строева, Владимир собрал воедино Божества всех 
племен своей державы из политических соображений (когда позднее ученые-атеисты 
стали объяснять чисто политическими соображениями крещение «святого» Владимира, 
православные очень обижались… как говорится, «а нас-то за что?»). Точно так же 
когда-то поступил правитель Римской империи Адриан, во втором веке воздвигший в 
своей столице гигантское здание, под куполом которого объединил статуи всех 
наиболее почитаемых Богов своей страны - тут нашлось место и Олимпийцам эллинов,
 и азиаткам Астарте и Кибеле, и египетским Исиде и Осирису. Здание так и 
назвали - Пантеон, от греческих слов «Пан» - все, и «тео» - Бог. Пантеон - 
Всебо-жье. Так и повелось величать кумиров пяти Богов «киевским Пантеоном» или 
«Пантеоном Владимира». То же истолкование давали ему большинство ученых 
(последним с такой идеей выступил Игорь Яковлевич Фро-янов). Не могли разве что 
договориться о том, кто из Богов какой народ должен представлять: Хорса считали 
хазарским (И.Е. Забелин), полоцким (А.Н. Робинсон, очевидно, оттого, что 
полоцкий князь Всеслав в «Слове о полку Игореве» «перерыскивает» путь великому 
Хор-су) и даже иранским и торкским (хотя к 980 году никаких иранских племен, 
вроде скифов или сарматов, давно уже не было у русских границ, а торки-огузы, 
дальние родичи туркмен и азербайджанцев, наоборот, подошли к этим границам 
почти через век после крещения Руси). Мокошь большинство исследователей дружно 
относили к «финским» Божествам (еще одна ученая мода, и ныне не угасшая - 
выискивать в остатках славянского Язычества финское влияние). Очевидно, от 
имени мордовского племени мокша - других оснований производству киевской Богини 
в финны я не вижу. Семарьгл побывал и невнятным «богом степных народцев» (Е.В. 
Аничков), и иранским Божеством. Не избежали печальной участи и те Боги, коих 
Строев отнес к безусловно славянским - так, Перуна подозревали в том, что он-де 
«замаскированный» скандинавский Громовержец Тор: надо же как-то объяснить, что 
в русском Язычестве нет и тени пресловутых «норманнских» варягов и 
«скандинавских» русов! Это воззрение воплотилось даже в поэзии: в стихотворении 
Александра Кондратьева «Перун - Велесу» Громовержец горделиво заявляет:
      
      Нет, я не брат тебе, о Волос, бог скотов, Бог племени
      рабов, покорно гнущих выи, Варяжских витязей дружины