Владимир
Маркович
Санин

У Земли на макушке

Повесть `У Земли на макушке` о полярных лётчиках и зимовщиках дрейфующей 
станции `Северный полюс-15` написана от первого лица. Её автор, известный 
писатель и путешественник, сам неоднократно бывал участником высокоширотных 
арктических экспедиций. Книга пронизана свойственным В.Санину мягким юмором.

Владимир Санин.
У Земли на макушке
(полярные были)


Моим родителям



ЧАСТЬ ПЕРВАЯ



Я ОТПРАВЛЯЮСЬ НА СЕВЕР

Когда в порядке лирического антракта я вспоминаю основные события в своей жизни,
 то не устаю удивляться случайностям, их вызвавшим. Если начать с самого начала,
 то даже имя своё я получил случайно. Папа настаивал, чтобы меня назвали Карлом.
 И быть бы мне Карлом, если бы мама, спохватившись, не спросила:
«А как мы будем звать его ласкательно?» Не задумываясь, папа спокойно ответил: 
«Карлик». – «Что?!» – грозно сказала мама.
С этого пошло. В тринадцать лет я хотел прокатиться на трамвае и лихо прыгнул 
на подножку через сугроб. В результате решётка трамвая прокатилась по мне, но 
так удачно, что я не только остался на этом свете, но через полгода играл в 
футбол.
В сорок пятом счастливая случайность – хорошее настроение райвоенкома, которому 
допризывник до смерти надоедал своими романтическими бреднями, – помогла мне 
попасть на фронт.
Через три года случайное стечение обстоятельств дало мне возможность продолжить 
учёбу в университете, хотя меня должны были изгнать из храма науки за 
студенческий доклад, выводы которого подкреплялись весьма сомнительными для 
того времени аргументами.
В пятьдесят первом, когда вместе с учёбой закончилась и московская прописка, 
совершенно уж сказочный случай решил, что я должен остаться москвичом. 
Начальник милиции повертел в руках документы, обмакнул в чернила перо, чтобы 
осквернить бумагу словом «отказать», и вдруг – о каприз судьбы! – высочайший 
взор остановился на одной записи в моем военном билете. Конечно же, мы с 
начальником оказались однополчанами. 15 лет назад это слово не было пустым 
звуком, как теперь, когда мирная жизнь сделала штатскими генералами бывших 
солдат и рядовыми – бывших генералов; нынче иной однополчанин сто раз 
поморщится, прежде чем признает в просителе человека, который «дал мне 
закурить». Но в те годы время ещё не успело выдуть из памяти эпизоды минувший 
войны и однополчане пользовались заслуженными привилегиями у своих более 
удачливых фронтовых товарищей. Поэтому я был немедленно прописан, обласкан и 
удостоен часовой беседы, хотя за дверью бесновалась очередь.
Прошло ещё три года, и очередная случайность столкнула на Арбате лбами двух 
когда-то закадычных, но вдребезги разругавшихся друзей и усадила их за стол 
переговоров. В итоге было подписано соглашение о мире, дружбе и совместном 
сочинении романа путём переписки (друг жил в Свердловске). Я впервые сел за 
письменный стол и совершенно одурел от перспективы обрушить на благодарное 
человечество свою литературную продукцию. За два года я не заработал пером и на 
коробку спичек, и лишь абсолютно случайная встреча с моим будущим литературным 
крёстным, писателем Л. Л., вселила в меня надежду тогда, когда я уже готов был 
раствориться в армии графоманов.
Таким образом, как легко убедиться, моя жизнь могла бы дать пищу для ума 
доброму десятку философов, которые при каждом случае лягают ногами случайность.
Не буду вспоминать прочих решающих случайностей – ими хоть пруд пруди. Скажу 
только, что из-за случайной фразы соседки я ушёл в море и написал повесть о 
рыбаках, которую случайно прочитал бортрадист полярной авиации Владимир Соколов.
 Владимир Иванович прислал мне письмо, в котором сообщил, что в Ледовитом 
океане экзотики не меньше, чем в Индийском, и что я могу рассчитывать на 
гостеприимство полярных лётчиков.
Честно говоря, мёрзнуть мне решительно не хотелось. Все моё нутро восставало 
при одной только мысли о том, что я буду мёрзнуть – и, возможно, как собака. Но,
 хорошенько подумав, решил, что наши представления – я презрительно обозвал их 
про себя обывательскими – об арктических морозах преувеличены. Лёжа на своей 
любимой тахте, я вспомнил мудрую истину: «Нет плохой погоды, есть плохая 
одежда». Таким образом, с морозами было покончено, Кроме того, я всю жизнь 
люблю Джека Лондона – его северные рассказы пользуются огромным успехом у людей,