ПРОГУЛКА 
     
     
     Заветный час настал. Простимся и иди! 
     Пробудь в молчании, одна с своею думой, 
     Весь этот долгий день - он твой и впереди, 
     О тени, где меня оставила, не думай. 
     
     Иди, свободная и легкая, как сны, 
     В двойном сиянии улыбки, в ореолах 
     И утра, и твоей проснувшейся весны; 
     Ты не услышишь вслед шагов моих тяжелых. 
     
     Есть дуб, как жизнь моя, увечен и живуч, 
     Он к меланхоликам и скептикам участлив 
     И приютит меня - а покраснеет луч, 
     В его молчании уж тем я буду счастлив, 
     
     Что ветер ласковым движением крыла, 
     Отвеяв от меня докучный сумрак грезы, 
     Цветов, которые ты без меня рвала, 
     Мне аромат домчит, тебе оставя розы. 
     
               * * *

                           
МУДРОСТЬ ЛЮБВИ 
          
     Пока не пробил час - спускаться в сумрак вечный. 
     Ты, бывший мальчиком, и брошенный беспечной 
     Крылатой юностью, усталой, как и мы. 
     Присядь - и вслушайся, до резких труб Зимы. 
     Как летняя свирель поет в тиши осенней. 
     Былая нежность спит в объятьях сладкой лени. 
     А смолкнет песенка - и слышно в тонком сне, 
     Что Август говорит Сентябрьской тишине, 
     И радость бывшая - навеянной печали. 
     Сгоревший плод повис на ветке; прозвучали 
     Напевы ветерка - угрозой зимних бурь... 
     Но ветер спит еще, ласкаясь. Спит лазурь. 
     Безмолвны сумерки и ясны небеса, 
     И реют голуби, и в золоте леса... 
     Еще с губ Осени слетают песни Лета. 
     Твой день был солнечным, был ясен час рассвета, 
     А вечер сладостен, душа твоя чиста, 
     Еще улыбкою цветут твои уста. 
     Пусть расплелась коса- волна кудрей прекрасна! 
     Пусть уж не бьет фонтан- вода осталась ясной. 
     
     Люби. И сотни звезд зажгутся над тобой, 
     Когда пробьет твой час - спускаться в мрак ночной. 
     
     
     

                 * * * 
     
     Грозою полдень был тяжелый напоен, 
     И сад в его уборе брачном 
     Сияньем солнца мрачным 
     Был в летаргию погружен. 
     
     Стал мрамор как вода, лучами растоплен, 
     И теплым и прозрачным, 
     Но в зеркале пруда. 
     Казалась мрамором недвижная вода.



* * * 
     
     Нет у меня ничего, 
     Кроме трех золотых листьев и посоха 
     Из ясеня, 
     Да немного земли на подошвах ног, 
     Да немного вечера в моих волосах, 
     Да бликов моря в зрачках... 
     Потому что я долго шел по дорогам 
     Лесным и прибрежным, 
     И срезал ветвь ясеня, 
     И у спящей осени взял мимоходом 
     Три золотых листа... 
     Прими их. Они желты и нежны 
     И пронизаны 
     Алыми жилками. 
     В них запах славы и смерти. 
     Они трепетали под темным ветром судьбы. 
     Подержи их немного в своих нежных руках: 
     Они так легки, и помяни 
     Того, кто постучался в твою дверь вечером, 
     Того, кто сидел молча, 
     Того, кто уходя унес 
     Свой черный посох 
     И оставил тебе эти золотые листья 
     Цвета смерти и солнца... 
     Разожми руку, прикрой за собою дверь, 
     И пусть ветер подхватит их 
     И унесет... 
     
                * * *

УПРЕК 
     
     Как! мною ты владел, - моим лицом смущенным, 
     Клонившимся с мольбой, 
     И телом всем моим, покорным, обнаженным, 
     Дрожавшим пред тобой! 
     
     Дыханье уст моих ты пил устами жадно; 
     Ловил во мгле теней 
     мой заглушенный стон; касался беспощадной 
     Рукой моих грудей. 
     
     И сердца моего широкие биенья 
     Подслушивать ты мог; 
     И ропот робости; увы! - и наслажденья 
     Непобедимый вздох. 
     
     Да! ты владел моим бессилием покорным, 
     И страхом и стыдом... 
     Что говорю! моим бесстыдством и позорным 
     Желаний торжеством... 
     
     Я пред тобой была безвольной, обнаженной 
     От бедер до лица, 
     И заклинала я, чтоб сумрак благосклонный 
     Тянулся без конца! - 
     
     И мог ты о другом беседовать с другими, 
     Не о моих губах! 
     Их речь выслушивать, смеяться вместе с ними, 
     И думать о делах! 
     
     И мог ты снова жить, как жил, меня не зная! 
     И, свой восторг тая, 
     Не называть меня! молчать, не повторяя: 
     Она моя! моя! 
     
     
     Нет! если ты владел моей покорной страстью, 
     И ты, с того же дня, 
     Всем не кричал о том, в душе не веря счастью, 
     Ты не любил меня! 

                  * * *