тем меньше оснований предполагать, что человек станет противопоставлять себя 
своим согражданам в том, что есть для них высшее достояние, и захочет порвать 
узы, соединяющие его с ними в сокровеннейшем средоточии их союза. Это мыслимо 
лишь в том случае, если все подобное сообщество в целом вызывает одно 
презрение; и поскольку Иисус противопоставил себя всему существованию своего 
народа, то для него отпала и необходимость того бережного отношения, которое 
проявляет обычно при расхождении в не столь важных вопросах благорасположенный 
человек по отношению к тем, с кем он в остальном пребывает в полном согласии. 
Из уважения к тому, что было священно для иудеев, Иисус не отказался от 
удовлетворения ничтожной потребности, случайного желания, не отложил его; этим 
он выразил свое обособление от своего народа, все свое 
   между священностью объекта или заповедью и их осквернением становится тем 
сильнее, чем меньше была нужда, чем больше был произвол в осквернении святыни. 
   103 
   презрение к его рабскому следованию объективным заповедям. Спутники Иисуса* 
подали повод к неудовольствии» иудеев тем, что срывали колосья в субботу. Вряд 
ли они могли удовлетворить этими колосьями мучивший их голод. Если бы они чтили 
субботу, то легко могли бы отложить удовлетворение этой ничтожной потребности 
до того момента, когда они достигнут места, где им будет предложена готовая 
пища. Порицающим действия его учеников фарисеям Иисус напоминает о Давиде, 
который в минуту крайней нужды взял хлебы предложения, ссылается и на то, что 
субботу нарушают и священнослужители в храме, но, будучи предусмотрено законом, 
это не считается осквернением святыни. С одной стороны, Иисус как бы еще 
усугубляет проступок своих учеников замечанием, что священнослужители нарушают 
святость субботы только в храме; здесь же вина его учеников больше, поскольку 
природа священнее храма; с другой стороны, однако, он вообще возвеличивает 
природу, лишенную, с точки зрения иудеев, бога и святости, над тем единственным 
созданным ими местом, которым они ограничивают мир, находящийся в отношении с 
богом. Непосредственный же смысл слов Иисуса заключается в том, что он 
противопоставляет человека святости времени и считает второе ниже, чем 
удовлетворение человеком своей даже не слишком существенной потребности. 
   В тот же день Иисус исцеляет человека, у которого была сухая рука. Впрочем, 
поведение самих иудеев при виде попавшей в беду овцы свидетельствует так же, 
как использование Давидом священных хлебов или действия священников в субботу, 
о том, что и для них святость субботнего дня не абсолютна, что и им ведомо 
нечто более высокое, чем соблюдение этой заповеди. 
   И в данном случае речь идет также о необходимости, а необходимость 
уничтожает вину. Животное, упавшее в колодец, требует немедленной помощи, а 
сможет ли человек еще до захода солнца владеть своей рукой, не имеет никакого 
значения. Поступок Иисуса выражал его желание совершить исцеление на несколько 
часов раньше и показать, что это желание важнее заповеди, установленной высшим 
авторитетом. 
   Обычаю мыть руки перед тем, как преломить хлеб, Иисус противопоставляет 
(Матф. XV, 2) всю субъектив- 
   Матф. XII. 
   104 
   i. человека, а рабскому соблюдению заповедей, чи- 
   го млн оскверненное™ объекта — чистоту или скверну ща. Иисус превратил 
неопределенную субъективность, характер, в совсем иную сферу, не имеющую ничего 
общего с точным соблюдением объективных заповедей. 
   Иначе, чем к этим чисто объективным заповедям, ко-кфым Иисус 
противопоставляет нечто совершенно им чуждое, субъективное в его всеобщности, 
Иисус относится к законам, которые мы в зависимости от точки зрения называем 
моральными пли гражданскими1*1. Поскольку они выражают в форме постановлений 
естественные отношения человека, то заблуждение возможно лишь в том случае, 
если они станут полностью п.ш частично объективными. Так как законы суть 
соединения противоположностей в одном понятии3, оставляющем их, следовательно, 
в качестве противоположных, само же понятие состоит в противоположенное™ 
действительности, то оно выражает долженствование. Если [рассматривать] понятие 
не с точки зрения его содержания, а с точки зрения его формы, т. е. как понятие,
 как нечто созданное и постигнутое человеком, то закон носит моральный 
характер; если же исходить только из содержания понятия как определенного 
соединения определенных противоположностей, и долженствование, следовательно, 
коренится в:)том случае не в свойстве самого понятия, а привносится в него 
некоей чуждой ему силон,— то закон должен быть назван гражданским. Так как, при 
второй точке зрения, соединение противоположностей не понято, не субъективно, 
гражданские законы содержат границу противоположения ряда людей'**1, чисто 
моральные же законы определяют границу противоположения в одном человеке; 
первые, следовательно, ограничивают противоположение одних людей другим, вторые 
— противоположение одной стороны, одной силы человека другим сторонам, другим 
силам его же'***1; и тем самым одна сила этого человека 
   1*1 Они субъективны постольку, поскольку в основе их лежит деятельность 
человеческого существа, проявление его силы. [**1 II [in которой они еще могут 
сущсствоиать. [***] Подобные законы по самой своей природе отчасти позитивны, 
так как они суть только рефлексия, предметом которой служит односторонняя, 
чуждая остальным сила, — эти остальные, следовательно, либо исключаются, либо 
подчиняются ей. Однако лаконы могут стать и полностью позитивными, если они 
будут действовать не в качестве1 силы человека, а в качестве совершенно чуждой 
силы, если это господство будет находиться не в чело- 
   105