Историческую роль Пруссии, первоначально совершенно незначительной части 
Германии, можно сравнить с маленькой змейкой, успешно заглатывающей добычу 
много больше ее самой. Эта политика поглощения, осуществляемая в течение многих 
лет, непреклонно, хотя и со многими перипетиями судьбы, в конце концов 
триумфально завершилась в 1871 году, когда объединение Германии было завершено 
и Вильгельм I Прусский стал императором Германии.
Военная машина, с помощью которой Пруссия и совершила этот процесс, 
основывалась на системе обязательной воинской службы, при которой прошедшие ее 
солдаты зачислялись в резерв и могли быть мобилизованы в случае необходимости. 
Хотя такая армия не могла быть равной по эффективности постоянной армии, в 
которой солдаты служили долгий срок, ее было легче содержать (солдаты получали 
незначительную сумму, недостаточную, чтобы побудить их служить долгий срок), и 
она обеспечивала наличие значительного резерва людей, получивших в течение двух 
или трех лет усиленную воинскую подготовку.



Прусский кирасир, 1819 год


Первоначально «национальная армия» образца 1814 года предусматривала три года 
службы в действующей армии, два года пребывания в резерве и четырнадцать лет в 
ландвере. Подготовка к войне с Австрией в 1850 году (единственной жертвой этой 
бесславной кампании стала лошадь горниста) и с Францией в 1859 году выявили все 
недостатки этой системы. Слишком большой контингент находился в ландвере, 
многие члены которого не бывали на службе до десяти лет. Реформы, 
осуществленные в 1860 году, увеличили ежегодный призыв с 40 000 до 63 000 
человек. Время пребывания в резерве возросло вдвое, а продолжительность 
нахождения в ландвере уменьшилась с четырнадцати до пяти лет. Общая численность 
вооруженных сил несколько снизилась, но действующая армия плюс резерв 
увеличились более чем вдвое (с 41 000 до 100 000 человек), тогда как менее 
эффективный ландвер был сокращен.
Тактика середины XIX века заключалась в несколько видоизмененной форме 
массированных атак французской армии периода революции, дополненных усиленной 
огневой шеренгой, наступающей под прикрытием своего собственного огня, при 
поддержке небольшой роты (240— 250 человек) или полубатальона в строю колонны. 
Этот метод атаки был в значительной степени облегчен принятием на вооружение в 
прусской армии, начиная с 1848 года, знаменитого игольчатого ружья системы 
Дрейзе. Это оружие — винтовка с поворотно-скользящим затвором — стало первым 
эффективным казнозарядным оружием, несмотря на ряд серьезных недостатков: 
относительно небольшая дальность стрельбы, прорыв пороховых газов через затвор 
и чрезвычайная степень загрязнения ствола (это лишь некоторые из ее пороков). 
Винтовка представляла значительный шаг вперед по сравнению с дульнозарядными 
мушкетами. Помимо прочего, ее можно было заряжать на ходу, наступая на 
противника, а также в положении лежа, что было не так-то легко проделать с 
дульнозарядным мушкетом.
За исключением двух кратких войн с датчанами за Шлезвиг-Гольштейн (в 1848 и 
1864 годах), прусская армия наслаждалась полувековым миром. В 1866 году она 
была вовлечена в войну с Австрией, которой помогали Саксония, Бавария, Ганновер 
и некоторые другие небольшие германские государства. На стороне Пруссии 
выступила Италия, и австрийские силы заняли Венецию.
Долгая служба (семь лет), принятая в австрийской армии, которая совсем недавно 
воевала в Италии (1848—1849) и опять против французских и саксонских сил в 1859 
году, большинством иностранных экспертов была признана излишне долгой для 
пруссаков. Но у прусской армии имелось одно значительное преимущество, которое 
само по себе приобрело решающее значение в ходе войны с Австрией, а также и в 
грядущей войне с Францией. Им стала прусская штабная система, и поскольку эта 
система имела столь значительное влияние на судьбы армии, а в будущем и на 
судьбы всей германской нации (и стала также образцом для многих других армий), 
то имеет смысл уделить некоторое место рассмотрению этого уникального института.

Почти каждый руководитель высшего ранга, будь то на военной службе, в 
правительстве или в любой другой сфере, считал необходимым в своей 
управленческой деятельности полагаться на глав соответствующих отделов, получая 
от них советы экспертов и рекомендации, необходимые для эффективного 
руководства широким полем деятельности. Нечто подобное существовало еще в 
начале исторических времен — возможно, прообразом подобного штабного офицера 
был человек, ответственный за снабжение и транспорт. По мере того как военные 
действия становились все сложнее и многостороннее, возрастала и необходимость в 
экспертах, а затем появилась нужда и в человеке, который бы возглавлял целое 
подразделение экспертов, обобщал бы получаемую от них информацию и представлял 
ее во всеобъемлющей форме генералу для принятия решения. Во многих случаях 
такой начальник штаба, будучи советником, имел значительное влияние на своего 
начальника. С другой стороны, Наполеон использовал своего начальника штаба, 
Луиса Бертье, в основном только для оформления и передачи своих приказов.
Пруссаки, будучи методичными людьми, нашли достойное применение штабной системе.
 Член штаба прусского генерал-квартирмейстера барон Христиан фон Массенбах еще 
в 1802 году выступал за создание постоянного органа военного управления, в 
мирное время функционирующего как инструмент планирования операций и 
разрабатывающего загодя планы для каждого варианта развития событий. Помимо