вакуумную лампу в 1500 свечей, свет, используемый для фотографирования. Частота 
тока измерялась миллионами герц в секунду.
На третьей — Тесла был запечатлен наслаждающимся отдыхом благодаря катушке, 
заряженной волнами удаленного осциллятора и приспособленной к нуждам его 
собственного тела, которое защищено от повреждений «сохранением положения в 
узловой точке, где сильные вибрации слабо ощущаются». Напряжение на конце 
катушки, освещенной мощными потоками света, доходит почти до половины миллиона 
вольт.
Завершающая фотография в серии этих потрясающих снимков носит название: «В этом 
эксперименте тело экспериментатора заряжено высоким напряжением за счет прямого 
подключения к осциллятору». Фотография показывает проводящий брусок, с 
прикрепленным к нему листом олова определенного размера, который Тесла держит в 
руке. «Изобретатель находится на вершине стоячей электрической волны, а брусок 
и лист олова ярко освещены сильно возбужденным окружающим их воздухом. Одна из 
вакуумных трубок, применявшихся для освещения лаборатории, хотя и находится на 
потолке, на довольно далеком расстоянии от Теслы, ярко сияет под воздействием 
вибраций, передаваемых от тела изобретателя».
Тесла наслаждался этим волшебством, хотя для критиков, которые, возможно, 
думали, что его больше интересуют эффекты, а не общественная полезность, он 
добавил, что «полезные плоды» его исследований будут также. При помощи 
инструментов электрического резонанса и контуров, в точности синхронизированных,
 по его словам, можно было выделить из воздуха азот и производить ценные 
удобрения. Свет, «распространяющийся подобно солнечному», мог бы производиться 
с экономической выгодой, превышающей выгоду от света, получаемого обычными 
путями, к тому же гореть он будет в лампах, которые никогда не перегорают.
Мечты его были утопией: Земля освобождена от голода и тяжелого труда; удобные 
коммуникации; контроль погоды; обильные запасы энергии; неограниченная 
освещенность; и хотя последний, но не менее важный пункт — он был уверен, что 
будет установлена связь между формами жизни на других планетах. Марсиан он 
считал «статистической достоверностью».

Меж тем для его более прагматичных друзей жизнь продолжалась как обычно. Кэтрин 
прислала ему колкое и критическое письмо, приглашая его все же еще на один 
вечер и напоминая ему, что он пренебрегает своими друзьями. Дети Джонсонов 
подрастали, и она могла предвидеть день, когда она не будет нужна даже им. 
Время мчалось, и она страдала от мимолетности всего сущего: «Все же оставьте 
миллионеров, громко звучащие титулы, «Уолдорф» и Пятую авеню… — писала она, — 
ради обычных людей, выделяющихся лишь своей огромной слабостью… Я очень много 
разного слышала о вас, уверена, кое-что вы о себе даже не знаете, и я просто 
смертельно хочу вам все это рассказать, но, конечно, вы об этом совсем не 
думаете. Знаете ли вы, что я собираюсь за границу в начале весны, и кто знает, 
может быть, эти знакомые пейзажи не увидят меня больше. Если вы меня совсем не 
позабыли или забыли, что испытываете ко мне теплые чувства, то
я забыла позабыть
. Вам лучше приходить время от времени. «О! как быстро летят дни». Мне так мало 
времени осталось, теперь осень, и мы возвращаемся из ссылки, а потом — весна, и 
мы вернемся в нее опять, начинается бесконечное лето, зимы совсем нет. Будьте 
человечны, будьте добры и приходите. Вы знаете, это праздник Роберта. Возможно, 
вы придете ради него» [15].

Он возник, покинув лабораторию и прибыв к ним. Он старался быть внимательным. В 
записке, отправленной во «дворец Джонсонов», он отметил «потрясающие переводы 
сербской поэзии», сделанные Робертом-Лукой. Он написал, что послал три копии 
его переводов «трем королевам, американским королевам, смею добавить». Он 
пригласил Джонсонов на празднование в «Уолдорф» — «пока у меня есть деньги». И 
он отправил фривольную записку «миссис Джонстон — красавице бала», о которой 
много лет спустя Агнесс Джонсон Холден напишет на конверте: «Тесла пошутил над 
моей матерью, изменив почерк и неправильно написав ее имя».
С возобновлением этих вечеринок время потекло почти как в старые времена. Но 
вскоре искушение новых экспериментов опять заявило о своих правах на него. На 
протяжении долгого времени Тесла исследовал область механических вибраций, как, 
например, было с платформой, на которой он разрешил постоять Марку Твену ради 
развлечения и здоровья. Почти сразу он начал получать неожиданные эффекты.
В 1898 году, исследуя маленький электромеханический осциллятор, совершенно 
случайно он присоединил его к железной стойке, которая проходила через верхний 
этаж его дома по Ист Хьюстон-стрит и упиралась в песчаный пол подвала.
Решительно повернув рукоятку переключателя, Тесла уселся на стул с прямой 
спинкой, чтобы наблюдать и делать заметки о том, что будет происходить. Такие 
опыты всегда восхищали его, поскольку по мере того, как частота становилась все 
выше и выше, они входили в резонанс сначала с одним объектом в его лаборатории, 
а потом с другим. Например, какая-то часть оборудования или мебели вдруг 
начинала вибрировать и «танцевать». Когда он еще повышал частоту, мебель 
замирала, но что-нибудь другое, более созвучное частоте, заводило безумную 
джигу, и так все дальше и дальше.
В данном случае Тесла не был как раз уверен, не доходили ли вибрации 
осциллятора, движущиеся по железной стойке с возрастающей силой, до фундаментов 
зданий Манхэттена во всех направлениях. (Обычно землетрясения гораздо сильнее 
на расстоянии от эпицентра.) И действительно, здания начали шататься, стекла 
вылетали из окон, а в близлежащих итальянских и китайских кварталах жители 
выбежали на улицы.