еев косым переворотом ушел изпод трассы пушек. «Мессершмитты», 
потерпев неудачу, нырнули в облака.
      После посадки Фадеева я подошел к нему. Такая во мне злость кипела.
      – Ты что делаешь, Вадим? Поглупому решил погибнуть? Еще какието секунды,
 и ты был бы покойником.
      – Саша, не ругайся. Я их увидел вовремя. Ну, немножко развлекся.
      – Ведешь себя, как ухарькупец. В боевом полете, включив передатчик, 
исполняешь арии из опер. Бесшабашно иногда гоняешься за отдельными «мессерами», 
бросив управлять группой. Кому этот цирк нужен? Ты же командир, пример должен 
показывать…
      – Понял все. Как другу обещаю – этого больше не будет.
      К сожалению, Вадиму трудно было себя переделать. Хотя он после этого 
случая старался сдерживать себя от необдуманных лихих поступков.
      Вечером перелетели на соседний аэродром к бомбардировщикам и чуть свет 
ушли на их сопровождение.
      Удар двух девяток Пе2 был началом наступления нашего фронта на Крымскую. 
Оно началось 29 апреля и продолжалось до 10 мая 1943 года. Противник стал 
крупными группами бомбардировщиков наносить удары по советским наступающим 
войскам. На наш полк легли важные задачи по прикрытию наземных частей.
      В первом же вылете на прикрытие поля боя наша восьмерка ушла к 
Керченскому проливу. Там, применяя скоростной маятниковый метод патрулирования, 
ждали появления вражеских бомбардировщиков. Я был твердо уверен, что они будут 
лететь из Крыма. Расчеты оправдались. Вскоре по блеску отраженных солнечных 
лучей от вражеских самолетов определил, что в нашем направлении идут 
бомбардировщики. Дал команду группе:
      – С запада большая группа бомберов. Идем навстречу. Федорову сковать 
истребителей сопровождения, а звеном атакую «юнкерсов».
      Идем на сближение. Около Керченского пролива увидели три эшелона Ю87, 
дистанция между которыми была до трех километров. В каждом эшелоне в плотном 
строю по три девятки бомбардировщиков.
      А. Федоров задачу свою выполнил мастерски. Его звено смело атаковало 
десять Ме109, сопровождающих бомбардировщиков, и сковало их боем. «Юнкерсы» 
остались без истребителей. Это обеспечивало свободу действий моему звену. 
Применяя «соколиный удар», бросил самолет в крутое пикирование. Ведомые следуют 
за мной. Навстречу нам потянулись десятки дымных трасс из турельных пулеметов 
«юнкерсов». Огневой заслон на пути к ведущему центральной девятки казался 
непреодолимым. Стрелки двадцати семи бомбардировщиков посылали навстречу более 
четырехсот пуль в секунду.
      За три секунды, а именно это время требовалось для выхода на дистанцию 
прицеливания и открытия огня по головному Ю87, мы должны были проскочить через 
трассы. Это возможно только при большой скорости и переменном профиле 
пикирования. Надо было создать для вражеских стрелков большие угловые скорости, 
сбивающие точное прицеливание по истребителю.
      Маневр был рассчитан наверняка. Прорвавшись через пулевой заслон, я в 
упор расстрелял ведущего Ю87 и, проскочив над ним, энергично ушел вверх, чтобы 
занять позицию для новой атаки. Сбитие ведущего, а им всегда был командир 
группы, нарушило управление и психологически подавило вражеских летчиков.
      Повторный удар по ведущему левой девятки привел к расстройству боевого 
порядка бомбардировщиков. Этим незамедлительно воспользовались летчики звена и 
сбили еще три самолета. У противника началась паника. Сбрасывая бомбы и пикируя 
к земле, бомбардировщики врассыпную стали удирать в направлении Керченского 
пролива. Создались благоприятные условия для уничтожения их поодиночке. Но наша 
задача была в другом. Дал команду своему звену:
      – Прекратить преследование! Атаковать второй эшелон!
      С двадцатью семью Ю87 второго эшелона повторилось то же, что и с первым: 
прорвавшись через жгуты дымных трасс, я сбил ведущего центральной девятки и на 
повторной атаке еще одного Ю87. Мои ведомые действовали смело и решительно. 
Летчики сбили каждый по одному бомбардировщику.
      Гитлеровские пилоты не ожидали такого стремительного и точного удара. 
Сбросив бомбы на свою территорию, они повернули на запад. А наше звено 
нацелилось на третий эшелон из трех девяток «юнкерсов». Но те, видя как мы 
расправились с предыдущими, не стали испытывать судьбу и развернулись на запад.
      Задача была выполнена, бомбардировка наших войск сорвана. Теперь можно 
преследовать удирающих бомбардировщиков. Но преследование пришлось прекратить. 
По радио услышал приказ:
      – Покрышкин, я – «Тигр», немедленно возвращайтесь на Крымскую. В воздухе 
появился противник.
      Как ни заманчива была перед нами добыча, приказ – закон. Построив группу 
в боевой порядок, взяли новый курс. Невольно оглядываясь на обратном пути, 
насчитал от Керченского пролива до станции ВерхнеБаканской двенадцать дымных 
столбов. Это догорали на земле сбитые самолеты. Над Крымской мы разогнали 
группу Ме109. Повидимому, эти истребители имели цель сковать нас боем перед 
приходом своих бомбардировщиков. На этот раз мы их обхитрили. Пока они здесь 
нас караулили, мы потрепали их подопечных еще над вражеской территорией.
      Уходить домой наша группа не могла – время патрулирования еще не 
кончилось. Положение было незавидное, боеприпасы израсходованы, а смены нет. 
Патрулируем на скорости. Вдруг обнаруживаем идущую со стороны Черного моря 
большую группу самолетов противника. Насчитали до пятидесяти бомбардировщиков и 
истребителей. Снова бой, а стрелять почти нечем. Как пригодились остатки 
боеприпасов. Я сбил пятого бомбардировщика. На повторной атаке оружие уже не 
стреляло. Такое же положение было и у других летчиков нашей группы. Что делать? 
Ведь противник идет к линии фронта. Не долго