После свидания Этьен не раз перебирал в памяти, фраза за фразой, весь разговор 
с Фаббрини. Он преисполнился к нему благодарности и неохотно вспоминал его 
оплошности и промахи на суде, его тогдашнее суетливое равнодушие. 

В сегодняшнем рассказе адвоката все выглядело достоверно. 

Пожалуй, кроме сущей мелочи: не может быть, чтобы он только сейчас вот, 
случайно, узнал, что его школьный товарищ - какая-то шишка в министерстве 
юстиции. Ведь они и на юридическом тогда должны были учиться вместе и все время 
пути их пересекаются. Но зачем так строго судить Фаббрини? 

"Нехорошая у меня привычка - попусту придираться к человеку. И присочинил-то 
Фаббрини самую малую малость..." 

А достаточно ли осторожны оба были сегодня на свидании? Не понял ли "третий 
лишний", о чем они условились? А как отнесется капо диретторе к прошению 
Фаббрини? 

Едва Кертнер вернулся в камеру, его принялись расспрашивать о свидании. 

- А кто за вами подглядывал и подслушивал? - спросил сосед по камере, Джованни 
Роведа. 

- Не присматривался к нему, - ответил Этьен беззаботно, но тут же спохватился: 
он был невнимателен, позорно невнимателен к надзирателю. 

Увлекся разговором с Фаббрини, которого не видел так давно, и мало следил за 
поведением "третьего лишнего". Лишь смутно помнил, что тот сидел тихо, опустив 
грузные плечи. И голоса его Этьен не запомнил. 

- Значит, дежурил Скелет. 

- Скелет? 

- Это его кличка, - кивнул Роведа. - Толстяк с двойным подбородком, который все 
время потеет. Он? 

- Он. 

- Повезло вам. Скелет - самый безвредный. 

Этьен расспросил соседей и узнал: на свидания выделяют одного из четырех 
тюремных младших офицеров. Кто же они такие и что из себя представляют? 

Согласно собранным приметам, первый из четверых слегка припадает на левую ногу 
и страдает тиком - будто время от времени вам подмигивает. Ходит во время 
свидания без устали, как узник, которого выпустили на прогулку после большого 
перерыва. Он важничает, любит делать замечания и все время мельтешит перед 
глазами тех, кто сидит на скамьях друг против друга. Нахально встревает в 
интимные объяснения, гогочет, гримасничает. С удовольствием и вдохновением 
пишет доносы. 

Второй тюремный офицер - низенький, из тех, кого неаполитанцы называют 
"пичирилло", а родом из Лигурии. Ну как же, лигурийца нетрудно распознать по 
его своеобразному произношению. Может, даже не отец его, а прапрадед 
перекликался с другими моряками, когда лодки были далеко одна от другой, или 
кричал против ветра, или доставал зычным голосом до верхушки мачты, до 
соседнего причала в порту. Умение говорить и превозмогая гул волн, когда рот 
набит ветром, и перекрывая крики торгашей в Генуе, - эта привычка 
вырабатывалась веками, и от нее не просто отделаться даже весьма сухопутным 
потомкам. Сын Лигурии, нашедший себе тихую пристань в тюрьме, по слухам, 
якшался когда-то с анархистами, считается вольнодумцем. К разговорам не 
прислушивается, но ревностно следит, чтобы его поднадзорные ничего не 
передавали друг другу. А вот уголовным за нарушение режима от него достается 
изрядно. 

Третий надсмотрщик - седоусый, лысоватый, говорит низким басом, но рот 
открывает только в случае крайней необходимости. Тактичен, если свидание 
проходит в рамках правил. Очень самолюбив. Если к нему отнестись без должного 
уважения - злопамятен, мстителен. 

А четвертого Этьен уже видел. Конечно, это он, согнув спину, мешковато сидел на 
стуле. Скелет сонлив, нелюбопытен, у него такой вид, словно он перетрудился и 
на этом свидании наконец-то может отдохнуть. На мелкие нарушения смотрит сквозь 
пальцы. 

Интересно - кто окажется "третьим лишним" на следующем свидании с адвокатом? 

56