президентом. Но недолго ему пришлось жить в свободной Анголе — в 1979 году он 
скончался, а на пост президента был избран Жозе Эдуарду душ Сантуш, кстати, 
выпускник Бакинского нефтехимического института. С ним мне тоже приходилось 
встречаться в 1981 году.
    Делегация КГБ прибыла тогда в Луанду для переговоров с Министерством 
госбезопасности по вопросам дальнейшего развития сотрудничества. Первым делом 
нас повели к гробу Нето, набальзамированное тело которого должно в будущем 
покоиться в грандиозном мавзолее — он до сих пор строится в столице. Задумка 
новых лидеров Анголы сводилась к тому, чтобы увековечить память Нето 
сооружением величественного монумента, которому не было бы равных в Африке. 
Однако после начала строительства усилилась критика этого слишком дорогого и 
обременительного для разоренной Анголы проекта, и дело надолго затянулось.
    В 1981 году Ангола была уже разоренной страной. Купить что-либо из одежды 
или продуктов питания было невозможно, да и сами магазины, как ненужная 
структура, практически исчезли. Советская колония питалась тем, что привозилось 
из Советского Союза, покупалось или выменивалось за городом у португальских 
фермеров. Кое-что приобреталось по выписке за твердую валюту. Выезды за пределы 
Луанды были небезопасны, в стране шла борьба враждующих группировок. В тот 
период Жозе Эдуарду душ Сантуш и его единомышленники еще не пришли к пониманию 
необходимости сесть за общий стол переговоров со своими противниками.
    Переговоры в этот приезд мы вели с министром госбезопасности Анголы Кунди 
Пайамой, вызывавшим у нашей делегации чувство симпатии. Он был вежлив, 
корректен, планы его были достаточно реалистическими, об ангольских трудностях 
и проблемах рассказывал вполне откровенно, и контакт у нас с ним установился 
хороший. Я и до приезда в Анголу уже несколько раз встречался с ним в Москве.
208
    В момент встречи со мной в Луанде министр очень обрадовался: «Я думал, — 
сказал он, — что к нам едет другой первый заместитель, такой очень-очень 
большой и очень-очень строгий, а приехал совсем другой... приехал большой друг 
Анголы!» Выяснилось следующее: наши имена и фамилии ангольцы усваивали очень 
плохо да и в должностях разбирались слабо, и когда Кунди Пайаме сказали, что 
делегацию КГБ возглавит первый заместитель начальника разведки, он решил, что 
едет Семен Кузьмич Цвигун, первый заместитель председателя КГБ.
    Порядки в МГБ Анголы были примитивные, бедность и скудость чувствовались во 
всем, даже во внешнем виде старших начальников. Да и уровень образования 
руководителей был тогда весьма невысок. Когда министр знакомил членов делегации 
с руководящим составом министерства, мы увидели на начальнике какого-то 
департамента пиджак, один рукав которого был сантиметров на десять длиннее 
другого. Мы так и не поняли, почему он не укоротил длинный рукав — особых 
усилий это бы не потребовало: С удивлением мы обнаружили среди руководящего 
состава министерства трех местных португальцев. После церемонии знакомства я по 
просьбе министра начал излагать некоторые наши оценки актуальных проблем 
международной обстановки. Не успел я сказать и двух слов, как руководящий 
состав министерства стал погружаться в сладкий сон. Очевидно, это была 
естественная и уже устоявшаяся защитная реакция на любые выступления и лекции, 
так как засыпание началось мгновенно и, думаю, никак не могло быть связано с 
качеством моего выступления.
    Разместили нашу делегацию в правительственном особняке, и мы сразу 
почувствовали на себе все тяготы разлаженной экономики, перебои с 
электричеством и водой, но переносили лишения стойко, так как на другие 
варианты и не рассчитывали.
    В качестве охраны к нам приставили двух женщин—старшего лейтенанта Мингу и 
младшего лейтенанта мулатку Розу. К порученному им заданию эти две симпатичные 
и жизнерадостные сотрудницы Министерства госбезопасности Анголы, прошедшие 
суровую школу партизанской борьбы, относились с большим рвением. Они не только 
охраняли делегацию, но и
209
готовили нам еду, и сами же выступали в роли официанток. А на заключительном 
банкете еще оказались и нашими главными партнершами по танцам. Несмотря на 
разруху, посиделки с танцами были в большой моде. На банкете Кунди Пайама 
обратился ко мне со словами: «По нашим обычаям танцы должны открывать вожди 
племени. Прошу вас начать танцы!» И подвел ко мне вышеупомянутую Розу. Получив 
лестное звание вождя племени, я был лишен возможности отступления. Пришлось 
танцевать.
    Что же касается порядков в государственных учреждениях, то о них можно 
судить по следующему факту. По случаю приезда делегации в советском посольстве 
был устроен прием, на который прибыло несколько членов политбюро МП Л А — 
Партии труда (возникла в 1977 г. на основе преобразования Народного движения за 
освобождение Анголы) и министров, но долго, около часа, не было самого Кунди 
Пайамы. Наконец он прибыл на каком-то ржавом джипе, сам за рулем, и стал 
объяснять причину своего опоздания. «У меня два шофера, — сказал он, — один 
сидит в тюрьме за то, что задавил человека, а другой два дня назад куда-то 
исчез, и его никак не могут найти».
    Надо сказать, что к 1990 году положение изменилось. Государственные 
учреждения стали работать более организованно, а в Министерстве госбезопасности 
стало больше порядка и дисциплины. Наше тесное сотрудничество с министерством 
стало наконец приносить плоды. Мы заметили, как повысился профессиональный и 
культурный уровень сотрудников, да и переговоры носили теперь более серьезный 
характер. Ангольское руководство уже осознало необходимость начать переговоры и 
со своим основным противником — организацией УНИТА, и с другими враждебными