фальшивым документам). С советской стороны работой по этой линии руководили (до 
своего отзыва в Москву) военный атташе полковник Л.А.Шнитман и его заместитель 
военный инженер 1-го ранга В.В.Ветвицкий, с чешской — полковники Дргач, Соукуп, 
Ф.Гаек и Ф.Моравец. Это многообещающее сотрудничество прекратилось после 
Мюнхена191. 
      После зловещего февральско-мартовского пленума ЦК наступило временное 
затишье. В НКВД готовились, собирая «компромат» на военных, в военном ведомстве,
 сжавшись и втянув голову в плечи, ждали очередного удара «карающего меча» 
пролетариата. Ждали и в Разведупре, отлично понимая, что выгнанные Артузов и 
Штейнбрюк — это первые ласточки, за которыми последуют многие другие. (Можно 
себе представить, сколько доносов написали друг на друга представители 
враждующих лагерей.) Очень неуютно чувствовал себя и начальник Разведупра 
Урицкий, понимая, что он тоже — ближайший кандидат на вылет из разведки со 
         189 Кочик В.Я. Указ.соч. //Военно-исторический архив. №1(16).2001. 
         190 «Вместе с патриотами Испании». Киев, 1978. С.367-369. 
         191 Кочик В.Я.Указ.соч.С.114-115. 
128 
      всеми вытекающими отсюда последствиями. И старался как-то оправдаться, 
выгородить себя. На одном из партсобраний Разведупра 19 мая он жаловался, может 
быть и справедливо, поскольку был дилетантом в разведке: «Причины, почему я 
пришел в Управление, всем известны. Это были причины прорыва. И те люди, 
которые остались здесь, должны были мне помочь. Я пришел сюда, и здесь были 
люди, которые мне мало помогали. Разведчики мы все вместе с вами плоховатые ...
». 
      Но весной этого страшного года такие самокритичные выступления уже не 
помогали. Добиваясь у Ворошилова, а через него и у Сталина изгнания Артузова из 
Управления, Урицкий рубил сук, на котором сидел. После такого опытного и 
квалифицированного зама неопытность, некомпетентность и дилетантизм нового 
руководителя военной разведки выявились в полной мере. Новый зам, чекист 
Александровский, ничем не мог помочь своему начальнику, будучи таким же 
дилетантом в разведке, как и Урицкий. Сталин, внимательно следивший за работой 
военной разведки, хорошо понимал это. Урицкого освободили от руководства 
Управлением и он сдал дела реабилитировавшему себя в Испании Берзину, 
получившему орден Ленина и воинское звание армейского комиссара 2-го ранга. 
Назначение аса разведки Берзина на прежнее место было вполне закономерным. 3 
июня он занял свой кабинет в «шоколадном домике», став на короткое время 
начальником Разведупра. 21 мая на совещании в Разведупре выступил Сталин. Он 
заявил о том, что «Разведуправление со своим аппаратом попало в руки немцев» и 
дал установку на роспуск агентурной сети. 
2 июня 1937 г. Сталин повторил эту оценку в своем выступлении на расширенном 
заседании военного совета при наркоме обороны: «Во всех областях разбили мы 
буржуазию, только в области разведки оказались битыми как мальчишки, как ребята.
 Вот наша основная слабость. Разведки нет, настоящей разведки. Я беру это слово 
в широком смысле слова, в смысле бдительности и в узком смысле слова также, в 
смысле хорошей организации разведки. Наша разведка по военной линии плоха, 
слаба, она засорена шпионажем. Наша разведка по линии ПУ возглавлялась шпионом 
Гаем и внутри чекистской разведки у нас нашлась целая группа хозяев этого дела, 
работавшая на Германию, на Японию, на Польшу сколько угодно только не для нас. 
Разведка — это та область, где мы впервые за 20 лет потерпели жесточайшее 
поражение. И вот задача состоит в том, чтобы разведку поставить на ноги. Это 
наши глаза, это наши уши»192. 
      11 июня, в день суда над генералами, страна взорвалась яростными 
митингами, организованными по директиве Сталина. Везде клеймили, проклинали, 
требовали только расстрела для врагов народа. В воинских частях, штабах и 
управлениях Наркомата Обороны также проходили «стихийные» митинги, и Разведупр 
не стал исключением. Так же, как и везде, здесь организовали митинг, так же, 
как и везде, единогласно приняли резолюцию. Партбюро Управления отчиталось в 
проделанном мероприятии, послав резолюцию в Главпур. Содержание ее тоже было 
стандартным: «... Вся эта гнусная шайка фашистских разведчиков сегодня 
предстала перед пролетарским судом, покрыв себя несмываемым позором и 
величайшим презрением и проклятьем. Мы, работники Управления, партийные и не 
партийные большевики, вместе со всеми трудящимися нашей страны требуем самой 
беспощадной и суровой расправы с фашистскими выродками ...». И после здравицы в 
честь ЦК ленинской партии, Сталина, Ворошилова шло требование: «Смерть 
предателям и бандитам, подлым агентам кровавого фашизма». 
      По имеющимся документам сейчас трудно установить последовательность 
разгрома центральных управлений Наркомата Обороны. В одном из дел 
рассекреченного фонда Главпура хранятся протоколы партийных собраний Разведупра.
 В них десятки фамилий арестованных с их краткими данными. Безусловно, это 
неполные списки всех арестованных и погибших сотрудников военной разведки, но 
они дают некоторое представление о потерях Разведупра в 1937 г. 20 человек 
руководящего состава были арестованы и отправлены на Лубянку, и именно новому 
начальнику управления пришлось 19 июля докладывать об этом на 
         192 Источник. 1994. №3. С.79. 
129 
      заседании партбюро. Что чувствовал Берзин, называя шпионами и 
террористами людей, с которыми проработал многие годы, которых отлично знал и 
которым полностью доверял? Верил ли он сам этим обвинениям? Догадывался ли, что 
многолетняя работа с «врагами народа» бросает тень и на него и что его дни 
сочтены? На все эти вопросы сейчас невозможно ответить.