| |
разведывательную деятельность целиком на материалах, добываемых в посольстве
(Шанхайский заговор378. С.215).
До 1938 года «Рамзай» как корреспондент голландской газеты «Амстердам
Гандельсблатт» поддерживал связь также с голландскими дипломатическими и
деловыми кругами, откуда черпал некоторые сведения относительно активизации
японской политики в Голландский Восточной Индии и о голландско-британских, а
позднее — голландско-американских совместных усилиях по пресечению японской
экономической экспансии в Голландской Индии.
Связь с голландцами прервалась в 1938 году, когда политика Германии в
Европе привела к напряженности в отношениях между Голландией и Германией.
«Рамзай» занимал довольно солидное положение среди местных германских
журналистов, с которыми поддерживал тесные профессиональные связи. Свои
взаимоотношения с ними он характеризовал так:
«Мои профессиональные связи с другими германскими журналистами в Японии
были, естественно, очень тесными. Я часто встречался с Вайзе и Коров из
Германского информационного агентства, Шурцом — из «Дойче Альгмейне Цейтунг»,
Магнусом — из Германского экономического агентства и Цермейером — из
«Трансоцеан Пресс». Ни один из них не подозревал о моем истинном положении и
деятельности. Конечно мы, как газетные работники, обменивались мнениями о
разного рода случаях и политических событиях, обсуждали различные проблемы и,
по журналистской привычке, высмеивали разных политиков. Я считался хорошо
информированным среди других корреспондентов, которые не давали мне каких-либо
новых сведений, заслуживающих внимания. Это до некоторой степени было причиной
их желания получать сведения от меня. Но я должен подчеркнуть, что никогда не
передавал никаким другим журналистам информаций, полученных от моих японских
сотрудников, или секретные сведения, добытые мною в германском посольстве. В
этом отношении я был очень строг и точен. Другие журналисты уважали меня не
только как известного германского журналиста, но и как отзывчивого друга,
готового помочь в случае необходимости. Например, когда Вайзе уезжал в отпуск,
я оставался за него в Германском информационном агентстве. Также если случалось
что-либо, заслуживающее телеграфного донесения, о чем другим узнать не удалось,
то я их информировал. Мы не только встречались в служебном помещении, но и
обедали вместе и бывали друг у друга дома. В свою очередь, когда они знали, что
я не хочу идти куда-либо, например, в «Домэй» или информационное бюро японского
правительства, то они делали это за меня.
Меня считали слегка ленивым, обеспеченным репортером. Конечно, они не
имели понятия о том, что мне приходится делать очень многое помимо моей
журналистской работы. В целом мои отношения с германскими журналистами были
близкими, приятельскими» (Показания Рамзая // Шанхайский заговор. С.213).
Отношения «Рамзая» с прочими иностранными корреспондентами —
представителями европейской и американской прессы — были, по его словам,
«весьма отчужденными», не более чем «условно-деловыми», поскольку не могло быть
речи о сближении между работниками антигерманской прессы и нацистским
журналистом (Шанхайский заговор. С.220).
Это отчуждение не создавало особых забот «Рамзаю» и не наносило ущерба
деятельности резидентуры, поскольку задачу сбора информации среди иностранных
корреспондентов с успехом выполнял <...> «Жиголо».
378 Здесь и далее имеется в виду книга: Willoughby Ch.A. Shanghai
Conspiracy. New York: E.P.Dullin, 1952.
260
Также весьма ограничены были связи и с японскими журналистами, с которыми
«Рамзай» старался общаться «не более, чем это было нужно для того, чтобы не
создать впечатление о полном перерыве отношений с японцами». «Рамзай»
поддерживал с ними лишь строго официальное общение, изредка приглашая на
завтрак репортеров из «Асахи», «Ници-ници», «Домэй». Строго официальными
рамками ограничивались отношения также с представителями отдела прессы
японского военного министерства, армейскими офицерами и политическими деятелями,
с которыми «Рамзай» знакомился через германского посла или ВАТ-а. Как штатный
информатор посольства «Рамзай» нередко присутствовал на официальных приемах и
встречах с японскими деятелями, получал у них интервью, посещал
пресс-конференции и т.п. (Шанхайский заговор. С.220-221).
В целом все профессиональные связи «Рамзая» и его связи в иностранных и
местных кругах по линии посольства играли почти исключительно лишь
легализационную роль, способствуя укреплению положения и авторитета «Рамзая»
как видного германского журналиста-нациста и доверенного лица германского
посольства.
Надо признать безусловно правильной строгую направленность,
целеустремленность «Рамзая» в его личной разведывательной деятельности.
Основным объектом личной разведывательной деятельности и важнейшим
источником информации являлось для него германское посольство. Он был
совершенно прав, используя все остальные личные связи лишь для обеспечения и
укрепления своего официального положения, не размениваясь на рискованные поиски
и приобретение второстепенных источников среди своих коллег-друзей.
Несколько слов об использовании «Рамзаем» его партийных связей: с
отдельными членами местной нацистской организации «Рамзай», по его словам,
поддерживал довольно тесный контакт и нередко получал от них откровенные
политические информации о внутреннем положении в Германии, о закулисных планах
и антисоветских настроениях германской военщины и нацистского руководства.
Сведения, полученные по линии нацистской организации, иногда являлись ценным
дополнением к информациям, добытым в посольстве.
|
|
