| |
деятельности «Рамзая».
Вывод, к которому следует придти: в 1940 году гестапо не располагало
какими-либо конкретными материалами, компрометирующими Зорге, вскрывающими его
связь с советской военной разведкой и прежнюю работу в Коминтерне.
В 1940 году, после проверки, проведенной Шелленбергом, берлинское
руководство решило все же использовать Зорге как информатора, поручив негласное
наблюдение за ним представителю гестапо в Токио.
«Фон-Ритген, — указывает Шелленберг, — наконец решил, что, если даже
предположить о наличии связи у Зорге с русской секретной службой — мы должны,
приняв необходимые меры предосторожности, найти путь к использованию его
глубоких знаний.
377 Здесь и далее имеется в виду кн.: The Labirynth: Memoirs of Walter
Schellenberg. New York: Harper and Brothers Publishers, 1956. В рус. пер.:
Шелленберг В. Лабиринт: Мемуары гитлеровского разведчика. М.: СП «Дом Бируни»,
1991.
254
В конце концов мы пришли к соглашению, что я должен буду защищать Зорге
от нападок со стороны нацистской партии, но только при условии, что Зорге в
своих докладах будет включать секретные сведения о Советском Союзе, Китае и
Японии. Я сообщил этот план Гейдриху. Последний согласился, но добавил, что
Зорге необходимо держать под строгим надзором и всю его информацию пропускать
не через обычные каналы, а предварительно подвергать специальной проверке.
Первое условие Гейдриха о надзоре практически выполнить было очень трудно, так
как наши агенты в Японии были очень молоды и в большинстве совершенно неопытны.
Поскольку в то время (1940 г. — М.С.) полицейское представительство в
Токио должен был возглавлять Мейзингер, я решил перед его отъездом поговорить с
ним о Рихарде Зорге. Мейзингер обещал тщательно следить за Зорге и регулярно
информировать вас по телефону. Все это он впоследствии делал, но обычно
Мейзингер и Мюллер разговаривали по телефону с таким сильным баварским акцентов,
что я ничего из их разговора понять не мог.
Насколько я припоминаю, отзывы Мейзингера о Зорге были в основном
положительными. Он говорил, что Зорге был нужным лицом в германском посольстве,
поскольку он имел тесный контакт с японским правительством» (Шелленберг, с.252,
253, 255, 256).
Ряд замечаний Шелленберга свидетельствует о том, что германское
руководство высоко оценивало информации, получаемые от «Рамзая». Описывая
попытки германской разведки разгадать истинные замыслы японского правительства
летом 1940 года и оценивая донесения, полученные от одного из германских
агентов, Шелленберг указывает: «Это донесение, наряду с донесением
представителя Германского информбюро в Токио Зорге, Гейдриху предстояло
обсудить на совещании с участием Гитлера, Гиммлера, Риббентропа, Кетеля и Иодля.
Материалы, которые присылал Зорге Ритгену, были очень полезными и по своему
содержанию не могли вводить в заблуждение» (Шелленберг, с.256, 404).
Шелленберг не упоминает ни одного случая, когда Зорге прислал бы
какую-либо информацию по Советскому Союзу. Предъявленное «Рамзаю» требование:
«включать в его доклады секретные сведения о Советском Союзе» — носило по
существу формальный характер и выглядело довольно странно. «Рамзай» в течение
семи лет работал в Японии, имел связи в японских правительственных кругах, и
было, по меньшей мере, нелогично ожидать от него секретных информаций по
Советскому Союзу. Следует остановиться на замечании Шелленберга по поводу
каких-то препятствий, которые чинила токийская «организация нацистской партии»
в связи с его политическим прошлым.
Сам «Рамзай» никогда не писал Центру о каких-либо трениях или
недоразумениях с местными нацистами.
«Алекс» в письме Центру от 29.11.36 г. сообщал:
«Рамзай как-то намекнул Густаву, что один немец, являющийся агентом
гестапо, ему не нравится, вернее, ему не нравится отношение этого человека к
нему».
О некоторых сотрудниках посольства, настроенных враждебно по отношению к
«Рамзаю», рассказывал «Фриц» в своем докладе от 1936 г.:
«В посольстве были люди, которые не любили Рамзая и завидовали его тесной
дружбе с Оттом. Это были слепые приверженцы Гитлера: граф Дюркхейм, Шмидт,
Шульце и др.».
<...>
Не исключена возможность, что кое-какие слухи о прежней деятельности и
леворадикальных связях «Рамзая» в Шанхае дошли до Токио по линии связи между
токийскими и шанхайскими нацистами. Да и сам «Рамзай», вступая в местную
организацию нацистов, вероятно, должен был в каком-то виде преподнести свою
автобиографию и характеризовать свою прежнюю политическую принадлежность.
Помимо того, при близком дружеском общении с Оттом, Венекером, Шоллем и др.
неизбежно должны были возникать иногда разговоры о прежней жизни и деятельности
«Рамзая». При этом «Рамзай» мог быть уверен, что сведения о его шанхайской
деятельности без сомнения рано или поздно дойдут до посольства: германские
представители из Шанхая нередко бывали в Токио, а сотрудники посольства
выезжали в Китай н посещали шанхайские представительства.
255
Скрывать свою прежнюю работу в Шанхае, отрицать связи с леворадикальными
элементами, близость с Агнессой Смедли, сотрудничество в коммунистической
газете «Чайна Форум» — пред лицом живых свидетелей — было бы неразумно, так как
|
|
