управления ГРУ полковник М.Мильштейн в мае-июне 1944 г. совершил инспекционную 
поездку по легальным резидентурам в США, Мексике и Канаде363. В ходе проверки 
Мильштейн установил, что Гузенко не только проживает вне посольства, но и имеет 
доступ к личному сейфу заместителя резидента подполковника Мотинова. Более того,
 у Мильштейна сложилось впечатление, что Гузенко находится на пути к 
предательству и готовится к побегу. Вот что он .вспоминал по этому поводу: 
«Перед отъездом я еще раз сказал Заботину о необходимости переезда Гузенко и 
решил снова с ним встретиться. Я внимательно слушал его, задавал разные, часто 
несущественные вопросы — какое-то необъяснимое и тревожное предчувствие на 
протяжении всего разговора мучило меня. Мне все время виделась в нем какая-то 
неискренность. Внутренний голос подсказывал, что с ним неладно. Он решил что-то 
такое, чего очень боится, что оно может быть раскрыто. И вот тогда, в июне 1944 
г., я пришел к выводу, что он готовится бежать. Готовится, но еще не решил 
окончательно»364. 
      По возвращении в Москву Мильштейн доложил о своих подозрениях начальнику 
ГРУ генерал-лейтенанту И.Ильичеву и начальнику отдела кадров ГРУ полковнику С.
Егорову. И хотя доклад Мильштейна не приняли всерьез, в сентябре 1944 г. в 
Оттаву ушла телеграмма об отзыве Гузенко в Москву, а на его место был направлен 
его сменщик лейтенант Кулаков. Однако Заботин сумел настоять на отмене этого 
решения, и только в августе 1945 г. новый начальник ГРУ генерал-лейтенант Ф.
Кузнецов отправил новую телеграмму о немедленном отзыве Гузенко и его семьи в 
СССР. 
      Узнав о предстоящем возвращении в Москву, Гузенко, прихватив из сейфа 
секретные документы, 5 сентября 1945 г. попросил политического убежища в Канаде.
 Последствия этого побега оказались катастрофическими. Образованная после 
побега Гузенко Канадская королевская комиссия по вопросам шпионажа выявила 
имена 19 агентов ГРУ в Канаде, из которых 9 были осуждены. Наибольшие потери 
понесла агентурная группа «Бэк», ориентированная на добывание материалов по 
атомной бомбе. 
      Не избежал ареста и Мей, сотрудничество которого с оттавской резидентурой 
ГРУ продолжалось до сентября 1945 года, когда его в связи с окончанием работ в 
Чок Ривере отозвали в Англию. Узнав об этом, Заботин оговорил с Меем условия 
встречи в Лондоне и сообщил о них в Москву: 
      «... Условия встречи — 7, 17 или 27 октября на улице перед Британским 
музеем. Время 11 часов вечера. Опознавательный знак — газета слева под мышкой. 
Пароль — сердечный привет Майклу». 
      В середине сентября Мей благополучно прибыл в Англию и в скором времени 
устроился на работу преподавателем в Королевском коллежде в Лондоне. А за 
несколько дней до этого, 5 сентября, из оттавской резидентуры ГРУ бежал 
шифровальщик лейтенант Игорь Гузенко («Кларк»). Предатель передал канадской 
контрразведке множество документов, среди которых были копии донесений агента 
«Алека» в Москву и условия связи с ним в Лондоне. Полученная 
         363 Михаил Абрамович Мильштейн родился в 1910 г. В военной разведке с 
середины 1930-х г. До войны работал в Западной Европе. После начала Великой 
Отечественной войны занимался разведкой в тылу и прифронтовой полосе 
немецко-фашистских войск, занимая должность зам. начальника 2-го (агентурного) 
отделения разведотдела Западного фронта. В 1944 г. — первый заместитель 1-го 
(западного) управления ГРУ. С 1945 г. — зав. кафедрой разведки Академии 
Генерального штаба. Доктор исторических наук, профессор. Умер в августе 1992 г. 
в Сочи, похоронен на Ваганьковском кладбище в Москве. 
         364 Мильштейн М. Побег Гузенко // Совершенно секретно. 1995. №3. С.25. 

239 
      от Гузенко информация была немедленно доведена до руководителя Особого 
отдела Скотланд-Ярда подполковника Леонарда Барта, который получил указание 
срочно установить личность таинственного «Алека». Барту, который работал в 
плотном контакте с МИ-5, не составило труда выяснить, что под псевдонимом 
«Алек» скрывается доктор Аллан Мей. 
      За Меем, получившим у английских контрразведчиков кличку «Первоцвет», 
было установлено круглосуточное наблюдение. Однако и 7, и 17, и 27 октября он 
находился дома. Не было также замечено никаких признаков появления в эти дни 
советского агента у Британского музея. Но подполковник Барт продолжал выжидать. 
И лишь после того, как 3 февраля 1946 года американское радио сообщило о 
раскрытии в Канаде советской шпионской группы, а 15 февраля премьер-министр 
Канады Маккензи выступил с официальным заявлением по этому поводу, он решил 
действовать. 15 февраля Барт позвонил Мею на работу в Шелл-Макс-Хаус и 
пригласил посетить Управление по атомной энергии, сказав, что ему надо навести 
некоторые рутинные справки. В время беседы за чашкой чая Барт заявил Мею, что 
ему известно о его сотрудничестве с советской разведкой и о несостоявшейся 
встрече у Британского музея. Несколько растерявшийся Мей после продолжительного 
раздумья признался,что действительно, находясь в Канаде, встречался с русским в 
период с января по сентябрь 1945 года и передал ему образцы урана. Однако, 
несмотря на признание, арестовали Мея только 4 марта. 
      Суд над Меем начался 1 мая 1946 года. Государственный прокурор сэр Хартли 
Шоукросс обвинил его в нарушении Закона о государственной тайне посредством 
"передачи между 1 января и 30 сентября 1945 года неизвестному человеку 
информации, которая предназначалась для прямого или косвенного использования 
врагом". Несмотря на возражения адвоката судья Оливер вынес Мею обвинительный 
приговор — 10 лет тюремного заключения. 
      Свой срок Мей отбывал в Уэйкфилдской тюрьме в Йоркшире. В январе 1953