берегу, например прожекторную будку или бетонные 
орудийные казематы. Но все сливалось в одну серую полосу. Мое предположение о 
том, что без вспомогательных средств нам ни за что не найти батарею, 
оправдывалось. Поэтому все свои надежды мы возлагали на оставшихся в Гавре 
сигнальщиков, и нам было тем более досадно, что с того берега ничего не было 
видно.
	Причины здесь могли быть самыми различными.
	Во-первых, мы не были уверены, что наш "маяк" в Гавре вообще действовал 
правильно, а во-вторых, свет сигнальных фонарей мог раствориться в тумане, 
заволакивавшем горизонт. Я лично был склонен думать, что из-за встречной волны 
мы двигались вперед гораздо медленнее, чем рассчитывали. Поэтому я решил 
продолжать движение тем же курсом, хотя некоторые из моих людей считали, что мы 

уже должны были оставить цель позади.
	Но я оказался прав. В 0 час. 50 мин. мы внезапно заметили оба сигнальных 
огня. Их взаиморасположение подтверждало мое предположение о том, что мы еще не 

подошли к линии цели. Однако наша радость оказалась непродолжительной. Примерно 

через полминуты один из сигнальных огней пропал так же внезапно, как и появился.
 
По одному же световому сигналу мы, разумеется, не могли ориентироваться. Тогда 
мы решили идти наудачу и направили катера к берегу. Расположение минных полей 
было нам известно. Подойдя к предположительной линии минных заграждений, мы 
выключили моторы и уже совсем бесшумно продолжали движение на веслах.
	В 1 час 10 мин. на противоположном берегу вновь загорелся наш второй 
сигнальный огонь, и мы заметили, что уклонились от правильного курса. Волной 
нас 
отнесло вверх по Сене. Поэтому мы сделали разворот и вышли из зоны минных полей.

	После того как катера снова легли на прежний курс, мы с надеждой в сердце 
наблюдали, как сигнальные огни сближались и мы постепенно выходили в створ с 
ними. Еще несколько минут, и мы будем у цели. Вдруг оба сигнальных огня погасли 

одновременно и больше не зажигались..."
	Можно себе представить чувства, которые испытывали участники диверсии, 
когда они вторично перед самой целью оказались в нелепом положении. Но их 
товарищи, оставленные в Гавре, не были виноваты. В городе давно была объявлена 
воздушная тревога, и люди с подозрительными фонарями подвергались большой 
опасности, так как их могли обнаружить посты противовоздушной обороны и принять 

за вражеских агентов, подающих сигналы бомбардировщикам противника. Хотя в век 
радиолокации такой способ целеуказания мог бы показаться по меньшей мере 
романтическим, однако рассчитывать на то, что в случае обнаружения сигнальщиков 

немецкие патрули поймут и учтут это, нельзя было. Однако до такого 
"разоблачения" дело и не дошло. Сигнальные фонари погасли окончательно лишь 
потому, что электросеть, к которой они были подключены, во время воздушного 
налета была отключена от электростанции.
	Принцхорн и его люди ничего этого не знали. Впрочем, им и незачем было 
ломать себе над этим голову. Они решили попытаться найти батарею без помощи 
сигнальных огней. В тот момент, когда пропали огни, катера почти вышли в створ 
с 
ними. Следовательно, курс был примерно правильным. Но, поскольку при первом 
заходе их отнесло слишком далеко назад, они решили проплыть наудачу еще немного 

вниз по течению реки. Затем, повернув к берегу, опять взялись за весла. Наконец,
 
катера легко сели на песок. Здесь пригодился их "лоцман" - артиллерист, который 

быстро определил, что на этот раз они прошли несколько километров лишних на 
запад и причалили к песчаному мысу у Трувиля. Следовательно, теперь им нужно 
было пройти на веслах по мелкой воде вверх по Сене и, оставив катера в укромном 

месте, двигаться дальше пешком. Около 2 час. 30 мин. проводник-артиллерист 
подал 
Принцхорну условный сигнал.
	В 100 м от них находилась батарея!
	Вся группа немедленно залегла и замерла. Взяв с собой артиллериста и 
одного из бойцов своего отряда, Принцхорн отправился на разведку в направлении 
батареи. Через 20 минут они вернулись назад. Результаты разведки были 
благоприятными. Принцхорн шепотом подал команду, и группа быстро двинулась 
вперед.
	Расположение батареи можно представить себе следующим образом. Сразу же за 
минированным песчаным пляжем начинался высокий береговой откос, на котором 
располагались казематы. Над огневой позицией возвышались три тяжелых бетонных 
колпака, под каждым из которых находилось 150-мм орудие. К самим орудиям можно 
было попасть через казематы, вход в которые вел со стороны суши и охранялся 
часовым. Однако была и другая возможность пробраться к орудиям. Амбразуры для 
стволов орудий под бетонными колпаками были достаточно широки для того, чтобы 
сквозь них мог пролезть человек, если бы ему удалось предварительно взобраться 
на "крышу" каземата. Здесь снова выручил проводник-артиллерист. Оказывается, 
существовал, как он в шутку выразился, "приватный" ход, который вел снаружи 
прямо к орудиям через известную лишь посвященным лицам дыру в высокой изгороди. 

Батарея с двух сторон была окружена редким лесом, смешанным с ку