стояние в обратном направлении, а затем 
вынырнули.
	До цели мы добрались как нельзя во время, потому что старший ефрейтор 
Рейман плыл уже из последних сил. Назад двигались плотной группой, чтобы в 
случае необходимости оказывать друг другу помощь..."
	Таковы свидетельства, содержащиеся в отчете Кайзера. Все три пловца без 
дальнейших приключений вернулись к ожидавшим их товарищам на окраине города Кан.
 
На обратном пути, минуя первый, не подвергшийся нападению мост, пловцы видели 
наверху мерцающий огонек сигареты. На этот раз они чувствовали слишком большое 
равнодушие к окружающему, чтобы из-за этого огонька погружаться. Ведь часовой 
их 
не видел... Еще до наступления рассвета Кайзер, Бретшнейдер и Рейман доложили о 

своем благополучном прибытии старшему лейтенанту Принцхорну. Только после этого 

они почувствовали, как велика была их усталость. Больше всего на свете хотелось 

прилечь, прямо на дороге, все равно где, лишь бы лечь и заснуть...
	Между тем их товарищи были немало удивлены, так как не ожидали возвращения 
группы всего через четыре часа после старта. Если тут не было ошибки, то тройка 

добилась совершенно необычайного успеха. Ведь туда и обратно нужно было пройти 
как-никак 24 км! Вся ситуация показалась еще более странной, когда стали 
известны детали диверсии, сообщенные Кайзером, Бретшнейдером и Рейманом. Что 
все 
это могло значить? Донесение тройки о том, что торпеда укреплена, согласно 
приказу, у второго моста, никаких сомнений вызвать не могло. Однако, может быть,
 
этот второй мост был совсем не тот, который подлежал уничтожению? Спешно 
принесенный лист топографической карты подтвердил возникшие подозрения: на 
канале имелся третий мост... Он находился на нейтральной полосе, то есть ближе 
двух других, о которых шла речь раньше. Немедленно сравнили топографическую 
карту с оперативной схемой, по которой действовали пловцы. Оказалось, что на 
схеме помечены были лишь два моста из трех...
	Теперь уже нельзя было ничего изменить. Пловцы оставили торпеду у второго 
моста, который, собственно, следовало тоже миновать. Их вины в этом не было, 
они 
считали до двух, как и было приказано. Но зато, очевидно, кто-то другой не 
сумел 
сосчитать до трех. Так или иначе, теперь уже ничего нельзя было сделать. Ровно 
в 
5 час. 30 мин. мост взлетел на воздух. Он также находился на занятой 
противником 
территории, и если англичане его лишились, то это тоже было успехом пловцов, не 

ставшим из-за досадного недоразумения менее выдающимся. Пловцы радовались, что 
достигли хотя бы такого успеха: ведь очень сомнительно, чтобы у них хватило сил 

протащить свою неподатливую торпеду еще на несколько километров дальше, до 
основного моста.
	
	Не менее драматическими, хотя и в ином отношении, были события, связанные 
с действиями второй группы пловцов, которая имела задачу взорвать главный мост 
через Орн. Письменных донесений не сохранилось, но нам удалось собрать устные 
свидетельства участников.
	Старшему фенриху Линднеру, фенриху Шульцу и третьему пловцу пришлось 
ожидать возможности выхода на задание еще дольше, чем их товарищам, 
действовавшим в канале. Слишком много времени ушло на то, чтобы с помощью 
бензиновых канистр сообщить торпеде хотя бы временную плавучесть. Зато у второй 

группы пловцов имелось и преимущество: она могла, пользуясь течением, 
значительно быстрее добраться до цели. А о возвращении против течения можно 
было 
подумать уже после выполнения задачи....
	Здесь уместно подчеркнуть, что к боевым пловцам предъявлялись чрезвычайно 
высокие требования не только в отношении их физических качеств. Им приходилось 
выдерживать также невероятное нервное напряжение. Ведь обычно торпеды 
выпускаются из специально сконструированных для этой цели аппаратов и 
доставляются к месту их применения на современных кораблях, которые располагают 

сложными вычислительными приборами для расчета данных и специальными людьми, 
усилиями которых обеспечивается попадание торпеды в цель.
	А здесь? Поскольку технических средств не хватало, человеку приходилось 
брать на себя их функции. Его тренированное тело стало торпедоносцем, его ясный 

рассудок должен был заменить механический мозг машин. Возможности и способности 

хорошо обученного боевого пловца были просто поразительны. Но все же и они 
имели 
предел. Приближение к пределу не всегда ощущалось, никто не давал 
предупреждающего сигнала перед его наступлением. И поэтому превышение этого 
предела оказывалось внезапным, подобно тому как недостаток кислорода неожиданно 

приводит человека к обмороку.
	В соединении "К" знали о существовании таких кризисов - не одному из 
морских бойцов пришлось преодолеть нечто подобное за год боевых действий 
соединения, ставивших этих людей перед самыми суровыми военными испытаниями и 
требовавших от них предельного мужества. Но, видит бог, признаться в этом не 
стыдно. Характерна и реакция командования. К боевым действиям оно допускало 
только добровольцев, требуя, чтобы все