Поэтому резидент подробно выспрашивает, как шел разговор, что говорил 
собеседник, как отвечал, чем интересовался. В таких ситуациях решающее значение 
имеет опыт резидента, который должен почувствовать, не играют ли с ними.
 В принципе в резидентуре обычно нормальная атмосфера, после работы, чтобы 
снять напряжение, могут пропустить рюмочку. Это не возбраняется.
 Сотруднику резидентуры на оперативные расходы деньги выдает резидент — в 
пределах определенной суммы. Если нужны дополнительные деньги, резидент 
обращается в Москву.
 Один из ветеранов разведки жаловался, что он предлагал ввести какие-то 
объективные критерии оценки работы резидентуры и резидента, но этому все 
сопротивлялись. Потому что при назначении резидентов не всегда принимаются в 
расчет деловые критерии.
 Три критерия определяют качество разведывательной информации — секретность, 
достоверность и актуальность.
 Шифротелеграмма, отправленная в центр, идет в два адреса: в территориальный 
отдел и в информационное управление, где ее анализируют в контексте информации, 
которая собирается со всего мира.
 Угодить информационно-аналитическому управлению трудно. Сидящие там бывшие 
оперативники критически оценивают работу своих коллег: мало секретной 
информации, сведения отрывочны, фрагментарны, плохо раскрыта проблема. Такую 
информацию начальству не докладывают. Резидент получает замечание.
 Резидент в маленькой стране может давать высшего класса информацию — по 
профессиональным критериям. Но кого интересуют секреты Непала или Зимбабве? А 
резидент из Франции или Германии добывает очень мало секретной информации, но 
она вся докладывается, потому что от этих стран многое зависит в мировой 
политике.
 Когда в Москву приезжает резидент из Соединенных Штатов или Китая, начальник 
разведки очень хочет с ним поговорить, потому что его самого спрашивают наверху 
о событиях в этих государствах, а резиденты в маленьких странах не могут 
рассчитывать на внимание руководства. Им трудно обратить на себя внимание.
 Исламская революция в Иране привлекла внимание всего мира. Телеграммы, 
отправляемые Шебаршиным из Тегерана, приобрели особое значение.
 Отношения с Ираном никогда не были простыми.
 Нарком по иностранным делам Георгий Васильевич Чичерин 26 февраля 1921 года 
установил дипломатические отношения с Ираном. Советская Россия отказалась от 
кабальных договоров, которые царское правительство навязало более слабому Ирану.

 Но в договоре 1921 года была шестая статья, которая позволяла Советской России 
вводить свои войска в Иран в том случае, «если со стороны третьих стран будут 
иметь место попытки путем вооруженного вмешательства осуществлять на территории 
Персии захватническую политику или превращать территорию Персии в базу для 
военных выступлений против России».
 Чичерин понимал важность отношений с соседом и сам следил за тем, чтобы Ирану 
оказывалось должное уважение, требуемое на Востоке.
 Однажды Чичерин обнаружил, что на конверте, адресованном иранскому послу 
Мошавер-оль-Мемалеку, написано: «товарищу Мошаверолю»… Нарком был вне себя, 
понимая, что, получив такое послание, старый вельможа бы просто уехал в Тегеран.

 Но советская разведка с двадцатых годов была очень активна в Иране, вербуя 
агентов с помощью презренного металла. К моменту немецкого нападения на 
Советский Союз резидентура внешней разведки располагала достаточной агентурной 
сетью на территории страны и смогла доложить в Москву:
 «Все факты говорят о том, что Иран будет держать политику нейтралитета в 
зависимости от успехов военных действий Советского Союза».
 26 июня иранское посольство в Москве вербальной нотой сообщило, что «при 
наличии положения, созданного войной между Германией и Союзом Советских 
Социалистических Республик, Правительство Ирана будет соблюдать полный 
нейтралитет».
 Но этого Сталину было недостаточно. Иранское правительство получило 
составленную в решительных выражениях ноту наркоминдела с требованием выдворить 
из страны германских граждан, которые занимаются деятельностью, несовместимой с 
иранским нейтралитетом.
 Иранское правительство ответило, что все находящиеся в стране немцы находятся 
под контролем и не представляют опасности для соседних стран.
 19 июля и 16 августа иранскому правительству представили новые ноты, 
составленные в еще более жестких выражениях. 23 августа иранское правительство 
приняло решение выслать из страны шестнадцать немцев. Но это не имело значения. 
Москве нужна была не высылка немцев, а предлог для ввода войск на территорию 
Ирана — вместе с англичанами.
 25 августа в четыре часа утра послы СССР и Англии вручили премьер-министру 
Ирана ноты своих правительств.
 В советской ноте говорилось:
 «Иранское правительство отказалось… принять меры, которые положили бы конец 
затеваемым германскими агентами на территории Ирана смуте и беспорядкам, тем 
самым поощряя этих агентов Германии в их преступной работе». Советское 
правительство вынуждено «принять необходимые меры и немедленно же осуществить 
принадлежащее Советскому Союзу в силу статьи 6-й договора 1921 года право — 
ввести временно в целях самообороны на территорию Ирана свои войска».
 Британские и советские части с двух сторон вошли в Иран, чтобы покончить здесь 
с немецким влиянием, контролировать нефтепромыслы и обезопасить военные