В КГБ сразу же придумали версию, что Амин — агент ЦРУ. Началась переброска 
наших спецподразделений в Афганистан. Андропов приказал доставить Бабрака 
Кармаля в Москву.
 «Власть в стране решено было передать в руки Бабрака Кармаля, — пишет Крючков.
 — Его следовало доставить в Кабул из Чехословакии».
 За Кармалем поехал сам Крючков. Но когда он уже был в Праге, позвонил 
Андропов:
 — Слушай, я тут подумал и решил, что тебе не нужно самому встречаться с 
Кармалем. Надо еще посмотреть, что из этого выйдет, а тебя мы можем сжечь. Да и 
вообще, стоит ли сразу выходить на уровень начальника разведки.
 Осторожный Андропов не знал, получится ли организовать переворот в Кабуле и 
поставить во главе страны того, кого выбрали в Москве.
 Президент Хафизулла Амин, видно, чувствуя, как к нему относятся, говорил 
генералам Горелову и Заплатину: помогите встретиться с Леонидом Ильичом 
Брежневым:
 — Если мне в Москве скажут: уйди — я уйду. Я за должности не держусь. Но дайте 
мне высказать свою позицию!
 26 сентября 1979 руководителей группы военных советников вызвали в Москву. 
Перед отъездом они зашли к Амину и попросили ответить на вопрос, который им 
обязательно должны были задать дома: какова судьба свергнутого Тараки? Что с 
ним будет дальше?
 Амин ответил, что Тараки живет во дворце, вместе со своей женой и братом. Ни 
один волос с его головы не упадет.
 Амин попросил генералов взять с собой письмо на имя Брежнева. Они согласились, 
но предупредили советского посла, что Амин обращается непосредственно к 
Генеральному секретарю. В таких случаях посольство оказывается в невыгодном 
положении, поэтому посол Пузанов сказал: хорошо бы ознакомиться с содержанием 
письма раньше, чем оно попадет к Брежневу.
 — Но для этого нужно было получить письмо в руки, а его все не везут и не 
везут, — вспоминает генерал Заплатин.
 Самолет улетал из Кабула в десять утра. Когда Заплатин и Горелов уже поднялись 
на трап, появился начальник главного политического управления афганской армии и 
вручил им послание Брежневу в запечатанном конверте. Сотрудники посольства 
издалека грустно проводили письмо глазами.
 Письмо Амина генералы передали начальнику Генштаба Николаю Огаркову. Главный 
вопрос, который ставил Амин, — о встрече с Брежневым. Второе — он просил 
поменять советского посла и главного военного советника. Не потому, что к ним 
были личные претензии, а скорее по формальному признаку — оба работали еще при 
Дауде. Афганцы говорили: они нас не понимают, они с прежним режимом еще не 
распрощались.
 Москва вскоре отзовет и посла Пузанова, и генерала Горелова. Не потому, что 
откликнулась на просьбу Амина, а потому, что посол и главный военный советник 
не были поклонниками Бабрака Кармаля, которого собирались вернуть в Кабул.
 На заседании политбюро 6 декабря 1979 года было принято решение согласиться с 
предложением Андропова и начальника Генерального штаба Огаркова отправить «для 
охраны резиденции Амина» специальный отряд ГРУ Генштаба «общей численностью 
около 500 человек в униформе, не раскрывающей его принадлежность к Вооруженным 
Силам».
 Этот батальон и взял потом штурмом дворец Амина, убив его самого, и его семью, 
и советского врача, и вообще всех, кто там находился…
 10 декабря 1979 года генералу Заплатину позвонили из Москвы: ваша дочь просит 
о немедленной встрече с вами, возвращайтесь. Он тут же вылетел в Москву. 
Разумеется, его дочь ни к кому не обращалась. Заплатина убрали из Кабула, 
потому что он считал необходимым сотрудничать с Амином. А в Москве приняли иное 
решение.
 Я спрашивал генерала Заплатина:
 — Представительства военных и КГБ были вроде как на равных. Но вы не сумели 
убедить Москву в своей правоте, а сотрудники КГБ смогли. Они были влиятельнее?
 — Конечно, — ответил Заплатин. — Оценка политической ситуации в стране — их 
компетенция. Мне министр обороны на последней беседе именно это пытался 
втолковать.
 Утром Заплатина вызвали к министру, но Устинов уже стоял в шинели, уезжал в 
Кремль, сказал: зайдите потом. В ожидании министра Заплатин два часа говорил с 
начальником Генерального штаба Старковым. Николай Васильевич спрашивал: не 
настало ли время ввести войска в Афганистан, чтобы спасти страну? Заплатин 
твердо отвечал: нельзя, тогда мы втянемся в чужую гражданскую войну.
 После заседания политбюро Устинов вернулся и вызвал к себе опять Старкова, 
Заплатина и начальника Главного политуправления генерала Епишева.
 Огарков сказал министру:
 — Товарищ Заплатин остается при своем мнении.
 — Почему? — удивился Устинов. — Вы напрасно пытаетесь отстаивать свою позицию. 
Вот почитайте, что представительство КГБ сообщает о положении в Афганистане.
 В шифровке говорилось, что афганская армия развалилась, а Амин находится на 
грани краха. Это была та самая телеграмма, которую Заплатин отказался подписать 
в Кабуле.
 Заплатин прочитал шифровку и твердо сказал:
 — Товарищ министр, это не соответствует действительности. Я знаю, от кого эта 
информация поступает в КГБ.
 Устинов сказал:
 — Ты изучаешь тамошнюю обстановку вроде как попутно. А они головой отвечают за