— Мы встречались каждый день, включая субботу, я приезжал к нему на дачу. Он 
неординарный человек. Умный, начитанный, эрудированный. Многие говорили, что он 
партаппаратчик, того-сего не знает. Но начальник разведки — это же не 
оперуполномоченный, это политическая должность. Впрочем, я знаю случаи, когда 
он мог и сломать человека в вербовочном плане…
 Крючков — исключительно трудолюбивый человек. К примеру, готовили ему 
выступление. В разведке мощные аналитические службы. Собрали команду, она 
подготовила текст. Он прочитал, вроде замечаний нет, потом слушаешь 
выступление — совсем по-другому говорит. Значит, сам переписал.
 Он человек, который думал только о работе. Приезжаешь в дачный поселок 
разведки — кто-то в домино играет, кто-то в карты… Он не играл даже в шахматы. 
Наверное, умел, но не играл никогда.
 По характеру, конечно, сложный. Нелегко с ним было работать. Немного капризный,
 обидчивый. Но не злопамятный. Сухость внешняя, она многих пугала. Может быть, 
это служба заставила быть излишне сухим, и он таким остался.
 Были люди, которые с большим жизненным опытом при нем чувствовали себя 
неуверенно. В его приемной можно было увидеть генерала, резидента в крупной 
стране, у которого голос дрожит — боится к нему в кабинет зайти… В нем было 
что-то такое… сталинское. Не в действиях, а в манере беседовать. Не каждый 
выдерживал его взгляд. Может быть, работа накладывала свой отпечаток. Я видел 
его в других ситуациях, когда он был мягок, прост, умел угостить, сам разливал…
 Он гордился разведкой, тем более что и Андропов разведку выделял… Кстати, он 
один из немногих, кто мог возразить Юрию Владимировичу. То есть он имел свое 
мнение. И высказывал, не боясь, в глаза Андропову! Я уж не говорю — Чебрикову. 
Андропов обижался. Это мне Владимир Александрович поведал. Вот он сказал 
Андропову, что такое-то дело делается неправильно. Андропов некоторое время с 
ним не разговаривает. Потом звонит: Володя, приезжай…
 Беспорядка в разведке Крючков не допускал. У него все четко работало — 
секретари, дежурная служба. Он много читал — газеты, журналы, специальную 
информацию. Все интересное отмечал галочками, закладками. Секретарь потом это 
перепечатывала. Он картотеку вел по разным проблемам. А то ведь бывает, 
прочитаешь что-то интересное, а потом не можешь вспомнить, где ты это видел. А 
у него все в картотеке. Выступает, берет эти карточки и начинает шпарить цитаты,
 цифры. Производит впечатление.
 Вообще-то всю информацию, поступающую в разведку, один человек прочитать не в 
состоянии. Есть информационно-аналитическая служба, туда приходят все 
телеграммы, в том числе из Министерства иностранных дел и Главного 
разведывательного управления генштаба — военной разведки.
 Там сидят аналитики, они все это просматривают и самое интересное, важное, 
нужное отбирают начальнику разведки. Потом это смотрят помощники и кладут ему 
на стол. Есть, конечно, оперативные телеграммы, адресованные только ему. Или 
информация, которая, минуя всех, поступает в его адрес.
 Дальше уже Крючков решал: это показать председателю КГБ, это разослать членам 
политбюро, на основании этого сообщения подготовить специальную записку.
 — А получал он информацию о состоянии внутри страны?
 — Через председателя КГБ, — объяснил Юрий Солоницын. — Каждое управление 
Комитета госбезопасности отправляло информацию на имя председателя, а тот, если 
считал нужным, писал резолюцию: «Ознакомить членов коллегии». Или персонально — 
товарищу Крючкову, еще кому-то…
 Окружающих Крючков поражал заботой о собственном здоровье. Он каждое утро 
вставал без четверти шесть и час делал зарядку на улице в любую погоду, когда 
бы ни лег. Ровно в девять сидел на рабочем месте.
 Жил он на даче в поселке первого Главного управления КГБ. Это хорошо 
охраняемое, малолюдное, невидное и комфортное место. Говорят, что поселок 
строился в чисто служебных целях — в качестве гостевых домиков для приема 
руководителей братских разведок. Но поселок оказался таким симпатичным, что 
Крючков поселился там сам и поселил своих заместителей и начальников важнейших 
направлений.
 Каждый день ровно в половине второго он обедал вместе со своими первыми 
заместителями.
 Отпуск Владимир Александрович брал зимой, поскольку обожал бегать на лыжах. 
Раз в неделю, обычно в субботу вечером, ходил в парилку, правда, не в русскую 
баню, а в сауну. Плавал в бассейне. Мало пил, предпочитал виски и пиво, но 
очень умеренно…
 Принципиально не ходил на юбилеи, не участвовал в обмывании новых званий и 
назначений. По словам Виктора Грушко, который его хорошо знал, Крючков не хотел,
 чтобы кого-то считали его любимчиком.
 — Когда выйдем на пенсию, будем встречаться с вами в неформальной обстановке,
 — объяснил одному из высших офицеров, приглашавших его на банкет.
 Дело было не только в нежелании заводить любимчиков. В руководстве первого 
Главного управления традиционно складывались своего рода землячества — 
объединялись разведчики, которые долго работали на одном направлении. 
Объединяли их не только служебные, но и дружеские отношения. Они охотно 
проводили вместе свободное время, и за дружеским застольем часто решались 
кадровые вопросы — по взаимной договоренности продвигались «свои» люди. Такие 
землячества в первом главке именовались «мафиями». Существовали «американская», 
«скандинавская», «индийская» мафии…
 В трудном положении оказывались люди со стороны, партийные работники, которых 
присылали в разведку. Они получали большие стартовые преимущества, потому что 
им присваивали сразу старшее офицерское звание, давали руководящую должность