Она прекрасно играла на рояле, но музицирующих девушек хватало и без нее. Мата 
Хари же заставила говорить о себе весь довоенный Париж. Она занялась стриптизом.

 В салонах и клубах она исполняла невиданные восточные танцы и при этом на 
радость мужчинам раздевалась. В то время это производило ошеломляющее 
впечатление.
 — Я никогда не умела хорошо танцевать, — призналась она одному из своих друзей.
 — Люди приходили на меня посмотреть только потому, что я первой осмелилась 
предстать раздетой перед публикой.
 От скандала ее спасала восточная экзотика. Впрочем, она никогда не оставалась 
совершенно голой. Чаще всего она выступала в трико телесного цвета, но у 
возбужденных мужчин хорошее воображение.
 Гертруда Целле стала называть себя Мата Хари, что в переводе с малайского 
означает «солнце». Париж принял ее с восторгом. Театральный критик писал: 
«Вдруг появилась Мата Хари, священная баядера, которую прежде видели обнаженной 
только священнослужители и боги». Парижское общество прекрасной эпохи радостно 
творило миф о Мата Хари.
 Ей удалось одурачить даже журналистов, которые принимали ее за индианку, 
яванку, тайку или китаянку и писали, что она исполняет традиционные восточные 
танцы. Она с удовольствием придумала себе новую биографию. Но не для того, 
чтобы что-то скрыть, как потом решат судьи на ее процессе, а для того, чтобы 
освободиться от своего прежнего «я», от нерадостного прошлого.
 Ее сравнивали с Айседорой Дункан. Она добралась до «Ла Скала» и страшно 
удивилась, когда ее отверг Сергей Дягилев.
 Но оглушительная карьера продолжалась не так-то долго. Другие танцовщицы тоже 
рискнули обнажиться, а Айседора Дункан и Дягилев совершили революцию в балете. 
Мата Хари осталась просто куртизанкой.
 Уже после ее смерти одна журналистка писала: «Мата Хари вошла в историю Парижа 
как великая куртизанка. Но это ошибка. Довоенная куртизанка была доступной, 
красивой женщиной, обладающей огромным общественным влиянием, которую обычно 
содержал своего рода картель — три миллионера, или два герцога, или принц 
королевской крови — и которая не имела ни личной жизни, ни любовных похождений».

 Мата Хари была продажной, но не была красивой и «не обладала большим 
общественным влиянием, так что могла позволить себе столько личной жизни и 
любви, сколько хотела». Впрочем, ее влекла хорошо оплачиваемая любовь. Она 
пускала в оборот свою репутацию, и эти сделки оказывались вполне выгодными.
 Перед войной она делила свое время между Парижем и Берлином, не находя особой 
разницы между французскими и немецкими молодыми мужчинами. В Берлине ее 
благосклонностью пользовались несколько герцогов, благо в Германии их было 
предостаточно.
 Беззаботная и загадочная — два эти качества, привлекательные в мирной жизни, 
становятся опасными в военное время.
 Мата Хари, считают современные историки, стала ритуальной жертвой на могилах 
французских солдат, погибших во время неудачного наступления в апреле 1917 года.

 Командующий французской армией генерал Жорж Робер Нивель намеревался разом 
покончить с тевтонами, но его хорошо подготовленный удар попал в пустоту — 
немецкая армия вовремя отошла. Наступательный порыв пропал даром, а затем 
фразцузы натолкнулись на хорошо подготовленную линию обороны и понесли 
тяжелейшие потери. Кровопролитные бои в Пикардии запечатлены в знаменитом 
романе Эрнста Юнгера «В стальных грозах».
 Разочарование было столь велико, что во французской армии начался мятеж. Целые 
дивизии выходили из повиновения. Солдаты дезертировали, штурмом брали поезда на 
Париж и требовали создания солдатских советов по российскому образцу. 
Неудачливого Нивеля сменил генерал Анри Филипп Петен, будущий маршал и 
президент Франции. Он приказал расстреливать солдат, которые требовали мира.
 Не могли же в Париже объяснить провал весеннего наступления бездарностью 
собственных генералов. Следовательно — это предательство! Мата Хари должна была 
умереть, чтобы французам не было стыдно за своих генералов.
 К моменту начала наступления она уже два месяца сидела в тюрьме и не могла 
выдать немцам план наступления, о котором не подозревала. Но французская 
контрразведка должна была продемонстрировать свою эффективность, объяснить 
пролитую кровь кознями шпионов и расстрелом вражеского агента поднять боевой 
дух в войсках.
 Ах, эти милые, легкомысленные, веселые французы! Даже в спокойные мирные 
времена они готовы были разорвать на куски обвиненного в шпионаже капитана 
Альфреда Дрейфуса, хотя против него не было никаких улик — кроме его еврейского 
происхождения. А уж под шелест похоронок пощады не будет никому. Сам капитан 
Жорж Ладу, начальник французской контрразведки, арестовавший Мата Хари, вскоре 
окажется за решеткой по подозрению в шпионаже…
 Что уж там говорить о развратной женщине! Никто из ее многочисленных 
любовников не решился прийти к ней на помощь. Не нашлось нового Эмиля Золя, 
который, как в позорной истории с Дрейфусом, сказал бы: «Я обвиняю!» и 
вступился бы за Мата Хари. Да и кто бы посмел? Она наслаждалась жизнью и 
тратила огромные деньги на драгоценности, когда французские солдаты погибали в 
окопах.
 Впрочем, нудные архивисты отвергают версию о невинной жертве. В военном архиве 
во Фрайбурге хранятся документы германской секретной службы времен Первой 
мировой войны. Там есть материалы и об агенте Х-21 — это агентурный номер Маты