военные вопросы?! Его ли это уровень -лезть с такими инициативами?!
Во- вторых, следует отметить, что Уборевич в тот момент выехал в официальную 
командировку в Чехословакию, в связи с чем его маршрут в Прагу через Варшаву 
уже достаточно странен, а если еще и учесть, что естественными для такого и без 
того странного случая встречами могли быть только встречи с официальными 
польскими военными представителями, то уже сам факт встречи и беседы со стоящим 
значительно ниже по рангу и званию помощником военного атташе Германии в Польше 
вызывает перемежающееся с недоумением подозрение.
В- третьих, почему беседа произошла именно с помощником военного атташе? А не с 
самим атташе? Ведь в последнем случае хотя бы какое-то подобие строго 
соблюдаемого в военно-дипломатической сфере паритета было бы в наличии?! И что 
это за такая, едва ли не абсолютная уверенность в том, что этот Кинцель 
обязательно доведет до сведения соответствующих военных инстанций Германии его 
настойчивую просьбу?!
Ив итоге получается, что явно не беспочвенным выглядит предположение о том, что 
Кинцелъ являлся своего рода «хотлайном» для экстренных случаев в целях передачи 
срочной информации и связи. Пикантность этого предположения еще и в том, что 
этот «хотлайн», если, конечно, наше предположение и впрямь достоверно - пишу 
так, поскольку пока не представляется возможным все проверить досконально, - 
судя по всему, находился под контролем агентуры ГРУ, действовавшей в посольстве 
гитлеровской Германии в Польше: Ильзы Штебе, Рудольфа Гернштадта и Герхарда 
Кегеля (последний с начала 1935г. уже являлся сотрудником посольства).
Как уже указывалось выше, Уборевич попал в Германию осенью 1936г. на военные 
маневры в Бад-Киссингене, но в таком случае получается, что напрашивался он 
неофициально, а пригласили-то его - официально. А учитывая, что начальник 
Управления внешних связей наркомата обороны - Геккер - «загремел» по одному с 
Тухачевским и Уборевичем делу, выходит, что это была заранее просчитанная 
операция: в ответ на неофициальную просьбу немцы официально приглашают, а УВС 
уже своей властью определяет заранее выбранную кандидатуру…
Именно из-за этого визита Уборевича на сентябрьском 1936 г. съезде нацистской 
партии в Нюрнберге Гитлер и закатил истерику с крайне резкими антисоветскими 
заявлениями, которые повергли в шок германских генералов и офицеров, особенно 
тех, что вышли из рейхсвера. Уже 10 октября 1936 г. британская разведка - 
полковник Кристи, впоследствии начальник немецкого отдела МИ-6 - получила от 
своего агента «Фила» подробный доклад, в котором описывался этот шок генералов 
и всплеск открытых симпатий к РККА в вермахте.
Вот почему, желая угодить начальству, СД и установила подслушивающие устройства 
именно в том отделе военной контрразведки абвера, куда стекались все сведения о 
настроениях и поведении высшего офицерства. С точки зрения логики 
контрразведывательного противоборства с генералами ход правильный. Сам же 
скандал в связи с разоблачением факта подслушивания в абвере закончился тем, 
что по прямому указанию Гитлера СД пошло на подписание 21 декабря 1936 г. выше 
уже упоминавшейся «Декларации 10 заповедей» с абвером. И чтобы спустя всего два 
месяца - в ночь на 2 марта 1937 г., - как якобы утверждает «версия Шелленберга» 
и что с помощью невесть откуда взявшейся «докладной» Ежова, но за гестапо 
подтверждал также и покойный Волкогонов в своем труде «Триумф и Трагедия», - СД,
 пускай даже и под патронажем самого Гитлера, рискнуло бы на очередную операцию 
по тайному проникновению в помещения военного ведомства, да еще и с пожаром?! 
Абсолютно исключено!
Гитлер еще год вынужден был терпеть строптивых генералов, пока англичане, в т.ч.
 и через экс-короля Эдуарда VIII, не открыли ему глаза на их истинное лицо. 
Только после этого он смог, наконец, избавиться от них, опорочив Бломберга, 
Фрича и выгнав их со всех постов.
Как уже указывалось выше, у советской разведки был великолепный агент в гестапо 
- «Брайтенбах», он же Вилли Леман. «Брайтенбах» как раз и был одним из ведущих 
сотрудников в том самом отделе контрразведывательного обеспечения всего 
германского ВПК, в т.ч. военного ведомства, который входил в состав гестапо 
(потом IVуправления РСХА) и который должен был по определению расследовать этот 
случай с пожаром, если он, конечно, имел бы место. Однако ни в одном из очерков 
- ни официальных, ни публицистических, - нив одной из книг, посвященных 
выдающемуся вкладу В. Лемана в борьбу против нацизма, нет даже и тени, даже 
глухого намека на эту историю с налетом и пожаром. А Вилли Леман сообщал всегда 
такие уникальные сведения о различных операциях гестапо, такие уникальные 
данные по другим вопросам, и к тому Dice сам был настолько высококлассным 
профессионалом, что даже если эта история и обошлась бы без его прямого участия,
 то все равно, именно как исключительно высококлассный профессионал он сам бы 
обратил внимание на такое событие, достал бы и обязательно передал нашей 
разведке необходимые документы, тем более что он имел отношение к этой комиссии 
по диверсиям. Он это мог сделать, кстати говоря, и по другим каналам - в силу 
характера своих служебных функций «Брайтенбах» совершенно естественным образом 
находился в постоянном деловом контакте с абвером, особенно с сотрудниками его 
контрразведки. В. Леман пользовался у них уважением и как бывший фронтовик (с 
некоторыми из абверовцев он воевал бок о бок), и как высококлассный 
профессионал.И чтобы при таких исходных данных со стороны «Брайтенбаха» не было 
бы ни одного сигнала об истории с пожаром?…
Если ко всему вышеизложенному об этой «истории» примем во внимание еще ряд 
важных деталей, то тогда вообще не останется даже и тени намека на какую бы то 
ни было тень сомнений в отношении истинной природы происхождения этого 
псевдофакта о псевдоналете и псевдопожаре. Более того, станет окончательно ясно,
 почему при создании «версии Шелленберга» англичане, выпятив якобы факт налета