политический труд, которым он громко заявил о себе, так и назывался - «Отказ от 
мира с англо-американской ориентацией».
Как считают специалисты, несмотря на ряд огрехов, во многом этот труд являл 
собой концентрированное выражение политической философии японского евразийства, 
признанным лидером которого Коноэ вскоре и стал.
…Здесь следует иметь в виду, что в отличие, например, от российского 
евразийства, для японского никогда не было вопроса о выборе между «почвой» и 
«кровью» - основополагающими постулатами, на которых зиждятся многие 
геополитические конструкции. Дело в том, что в силу мононациональности самого 
государства, интересы как последнего, так и самого японского этноса совпадали. 
Однако при первых же шагах японского евразийства в авангарде внешней экспансии 
Страны восходящего солнца уже только в азиатском регионе автоматически привели 
в действие неминуемо неизбежный антагонизм - преследуя цель установления 
собственной монополии пути сообщения к источникам сырья, от которого объективно 
и в решающей степени зависит Япония, доминирующая в японском евразийстве 
этнократическая идея незамедлительно вылилась в осужденный впоследствии 
Токийским трибуналом варварский геноцид населения оккупированных Японией 
азиатских стран, которое, между прочим, японские евразийцы мечтали объединить 
под «одной крышей сопроцветания»…
Никому в мире не дано избежать сурового влияния главного, Высшего Закона Высшей 
Мировой Геополитики, суть которого (вкратце) такова: монополия пути сообщения 
автоматически предполагает и монополию заселения, причем столь непреложно, 
сколь и непреложна монополия заселения автоматически предопределяет владение 
тем, кому она принадлежит, также и монополией пути сообщения. От того, какими 
путями, методами и средствами была установлена та или иная монополия, напрямую 
зависят и последствия для другой. Если все начиналось с военных действий, то 
абсолютно неизбежен кровавый исход, особенно же для монополии заселения, а в 
обратном исчислении - абсолютно неизбежна народная война…{25}
Путь Коноэ к вершинам японского политического Олимпа был стремительным - в 
первой половине 20-х годов прошлого столетия он уже являлся депутатом 
парламента, с 1926 г. стал председателем его верхней палаты (палаты пэров). Для 
тогдашней Японии это было совершенно неслыханным делом: в 35 лет - и 
председатель верхней палаты парламента! С одной стороны, принцу удавалось 
обзаводиться противоположными связями на различных полюсах политической жизни 
Японии: от являвшихся «образцом» националистического экстремизма «молодых 
офицеров» до либералов, в т.ч. и левых, не исключая даже просоциалисти-ческого 
и даже промарксистского толка, от тайных обществ специфически японского толка 
до интеллектуалов всех мастей, но преимущественно евразийской ориентации. С 
другой - он становился все более и более убежденным сторонником 
проповедовавшегося К. Хаусхофером тройственного геополитического альянса Берлин 
- Москва - Токио, ориентируясь на союз с СССР, который рассматривал не как 
«страну Коминтерна», но как континентальную данность евразийства, 
ориентированную против Великобритании и США. Это он считал одним из важнейших 
залогов успеха в создании «единой сферы сопроцветания Великой Восточной Азии» - 
главной геополитической задачи империи. Таким своим поведением на политической 
сцене страны Коноэ, стремясь к вершинам власти, по сути дела пытался 
гомогенизировать (т.е. привести в однородное состояние) всю политическую 
структуру Японии вокруг одного стержня, фактически на грани известного из 
европейской истории принципа «одна нация - одна партия - один фюрер», за что 
его не раз критиковали.
…Но при всем этом именно при правительстве Коноэ произошли два самых крупных 
военных столкновения Японии с СССР: в 1938 г. - на озере Хасан, в 1939 г. - на 
Халхин-Голе. Теневая сторона этих событий до сих пор оставляет немало оснований 
для размышлений: то ли Коноэ специально дал японским сухопутным силам 
возможность получить убедительный советский ответ - ведь именно сухопутная 
армия все время жестко требовала вооруженной экспансии на Север, в то время как 
сам Коноэ был убежденным сторонником южного направления экспансии, - то ли еще 
что-то, вовсе неведомое, неподвластное никакому анализу, во всяком случае при 
современном уровне знаний?!
Но вот что любопытно - когда в 1941 г. третий кабинет Коноэ свалил ярый 
сторонник северного направления экспансии генерал Тодзио Хидэки, то даже он 
ничего не смог поделать с тем, что вся японская военная мощь была подготовлена 
к прыжку на юг, в результате которого Перл-Харбор стал реальностью…
Вот такому политическому деятелю Японии в конце мая - начале июня 1937 г. было 
поручено сформировать новое правительство страны. Тот же Рихард Зорге отмечал в 
своих официальных корреспонденциях во «Франкфуртер цайтунг», что «уже одно его 
сформирование (правительства Коноэ. - A.M.) облегчило чрезвычайно запутанное 
внутриполитическое положение и приблизило разрядку. У него лучше, чем у других 
правительств, перспективы справиться с будущими трудностями. Оно не 
рассматривается как переходное правительство. Оно представляет самую 
перспективную в данный момент попытку внутриполитической концентрации сил, 
направленную на то, чтобы решить большие военно-хозяйственные задачи, которые 
ставит перед любым японским правительством напряженное международное положение».

А дальше начинается совершенно удивительное. Дело в том, что подготовка к 
прорыву Коноэ во власть, т.е. на пост премьер-министра, началась в ноябре 1936 
г. - именно тогда его друзья и поклонники, среди которых был и Одзаки Ходзуми, 
создали Общество Сева, которое стало заниматься выработкой различных 
рекомендаций по проблемам внутренней и внешней политики Японии для будущего 
премьер-министра.