мы жили в течение всей партизанской войны. У нас не было бритв, чтобы 
бриться. 
Когда мы жили в горах, у всех повырастали бороды и усы, и в итоге это 
превратилось в 
какой–то способ идентификации. Для крестьян, для всех и для журналистов мы были 

„барбудос“ – „бородачами“. В то же время в этом была и позитивная сторона: 
чтобы 
подготовить шпиона, им надо было его не брить как минимум шесть месяцев, иначе 
его 
легко было бы расшифровать. Борода служила символом идентификации и защиты, 
даже 
потом трансформировалась в символ партизанских войн. Позже, после победы 
революции, 
мы сохранили бороду как свой символ». 

У Фиделя есть даже свое философское обоснование полезности и практичности 


бороды: «К тому же превосходство бороды было в том, что мне не надо было 
бриться 
каждый день. Если вы тратите 15 минут на бритье каждый день, у вас уходит на 
это 5500 
минут в год, получается примерно 10 дней. Это означает, что если не бриться, то 
эти 10 дней 
можно потратить на что–то более нужное, например, на работу, на лекции, на 
спорт или на 
что хотите. 
«К тому же превосходство бороды было в том, что мне не надо было бриться 
каждый день. Если вы тратите 15 минут на бритье каждый день, у вас уходит на 
это 5500 
минут в год, получается примерно 10 дней. Это означает, что если не бриться, то 
эти 10 дней 
можно потратить на что–то более нужное, например, на работу, на лекции, на 
спорт или на 
что хотите. 

Это не говоря о том, что расход идет на бритву, мыло, лосьон, горячую воду. 
Иметь 
бороду не только практично, но еще и экономно. Единственно плохо то, что в 
бороде раньше 
всего появляются седые волосы. Поэтому некоторые из тех, кто решил отращивать 
бороду, 

сбривают ее, как только появляется седина»210. 

Подкрепление в составе 50 человек, вскоре прибывшее из Сантьяго в отряд Фиделя, 

заметно отличалось от проверенных бойцов. «Городские» не умели быстро 
передвигаться по 
горной местности, не имели опыта партизанской борьбы. Во время маневров и 
перемещений 
этот отряд, во главе с Хорхе Сотусом, поначалу плелся в хвосте партизанской 
колонны. Че 
вспоминал: «Наши товарищи были дисциплинированными, спаянными, закаленными в 
боях. 
Новички пока еще болели детскими болезнями – не привыкли есть один раз в день, 
а если 
еда была невкусной, отказывались от нее. В вещмешках у новичков было много 
ненужных 
вещей. Когда же вещмешок натирал ему плечи, то он предпочитал выбросить из него 
банку 
сгущенного молока, чем расстаться с полотенцем. В условиях партизанской жизни 
это было 

преступлением»211. 

Хорхе Сотус, который после революции был осужден на 20 лет тюрьмы за 
контрреволюционную деятельность, а вскоре бежал из тюрьмы и уехал в США, 
обладал 
властным характером и не умел ладить с людьми. Когда Фидель, отсутствовавший в 
отряде 
несколько дней, узнал, что Сотус не соблюдает военную дисциплину, он строго 
предупредил 
его. Вернувшись на базу, Фидель произвел перегруппировку внутри отряда, разбив 
его на 
три взвода, командование которыми поручил Раулю Кастро, Хуану Альмейда и Хорхе 
Сотусу. Камило Сьенфуэгос был назначен командующим головным дозором, а Че стал 
врачом при штабе Фиделя. 

В эти дни Че Геваре, подхватившему малярию, приходилось хуже всех. Обострились 
приступы астмы. Ее первые признаки появились еще 22 февраля. На беду Че в 
отряде не 
оказалось лекарств, и он задыхался от удушья. В этот момент отряд оказался в 
районе, 
буквально кишевшем солдатами Батисты. Нужно было срочно уходить, но бойцы 
потеряли 
много времени, отстав