тив 
украинских войск, я натолкнулся на никому не известный документ о "мятеже левых 
эсеров в Украине". Собственно, был ли сам мятеж? Или просто большевики всеми 
силами стремились воссоздать свою диктатуру в Украине? Но вот удача! Оказалось, 
что и тут в темной "слободской" истории подвизался вездесущий Дыбенко, только 
полгода тому крепко наказанный за "политику" и обещавший больше в нее, родимую, 
не лезть 
 Небольшие городки Купянск и Волчанск были взяты отрядами под командованием 
левых эсеров Саблина и Сахарова. Эти командиры, в обход договоренности с 
командованием советских войск, неожиданно для большевиков, организовали на 
украинской земле уездный ревком (орган диктаторской власти) В него вошли левые 
эсеры, максималисты, анархисты, повстанцы. Он был создан с целью провозглашения 
нового украинского государства под руководством левых эсеров. Выбор их пал на 
Украину, как на край крестьянского повстанчества, близкий сердцу левых эсеров. 
 Украина была "землей неизвестной", ее только несколько дней назад стали 
захватывать большевики, и никто не знал, кому она будет через месяц 
принадлежать - петлюровцам, французам, махновцам, эсерам, польским интервентам, 
немцам, белогвардейцам, "красным"? А может какому-нибудь мятежному атаману - 
Болбочану? Волоху? Тютюннику? Завтрашний день был непредсказуем... 
 Большевиков возмутила попытка создать новую эсеровскую власть. Руководящие 
решения КП(б)У решительно отвергали какие-либо блоки, коалиционные 
правительства и властные учреждения с левыми эсерами или анархистами. 
Планировалось только использование их военных отрядов и военспецов в "боевых 
целях". Создание первой властной структуры в Украине ревкома под руководством 
левых эсеров - было приравнено к мятежу против большевистской власти{1}. Однако 
о том, что это был за мятеж, можно судить по его бескровному подавлению Ревком 
разогнали, руководителей его и командиров отрядов арестовали, и два полка 
"мятежников" разоружили только при помощи одного советского батальона. 
 Лев Троцкий тогда писал, что Саблин, Сахаров и "подозрительные "максималисты" 
Валуйского уезда... - злейшие враги", и в случае неподчинения "на голову 
максималистов, анархистов, левых эсеров и просто искателей приключений сразу же 
опустится тяжелая рука репрессий". Это было предупреждение и Дыбенко, который 
принял активное участие в истории с левоэсеровским ревкомом. Он вновь не мог 
удержаться от того, чтобы не вмешаться в политическую авантюру. Как 
свидетельствуют архивы, мятежники делали ставку на Дыбенко и его батальон, и 
даже имели с ним договоренность о совместном выступлении. Но тот вовремя 
почувствовал обреченность затеянного предприятия и "ушел в кусты", оставив 
заговорщиков в неведении относительно своей позиции. Возможно, он 
"просигнализировал" в Центр относительно самоуправства левых эсеров. 
 Вскоре Дыбенко становится командиром бригады, а через некоторое 
время командиром 1-й Заднепровской дивизии, насчитывавший десять тысяч бойцов. 
В соединение входили бригады Махно и Григорьева (О деятельности Дыбенко в 
Украине 1919 года сохранился огромный материал в Российском государственном 
военном архиве, ф. 336, 937-938, 999.) 
 Большевики снова поверили в его преданность или благоразумие. В это горячее 
время (февраль - март 1919 года) дивизии все сходило с рук. Погромы, грабежи, 
насилия, пьяные дебоши были привычным делом в дивизии. В Государственном архиве 
Российской федерации (ф. 2, оп.1, д. 126) я обнаружил уникальное письмо 
николаевских большевиков правительству Советской Украины, в котором они 
требовали привлечь Дыбенко к ответственности за "купянские события", 
"февральский дебош в Луганске" (после которого была создана следственная 
комиссия), за разгон большевистского ревкома, необоснованные расстрелы... 
 Уже в феврале Дыбенко начинает "исправляться". Он становится жестоким борцом с 
крамолой, инакомыслием, проводником "красного террора", против которого так 
смело выступал десять месяцев назад. Дыбенко развязывает террор не только 
против помещиков и буржуазии, которые еще в Семнадцатом были обречены на 
уничтожение, но и против своих недавних товарищей, к которым он обращался за 
защитой. 
 В Екатеринославе (Днепропетровске) он арестовал более 50 активистов из 
анархистов и левых эсеров, закрыл левоэсеровскую газету "Борьба", запретил 
лекции анархистов. По приказу Дыбенко арестовали и участников уездного 
Александровского (Запорожского) съезда Советов. Это были крестьяне и рабочие, 
посмевшие выразить недоверие партии большевиков и избрать уездный исполком 
Советов в основном из левых эсеров, украинских социалистов и им сочувствовавших.
 Большевики в Девятнадцатом стали уничтожать советскую власть там, где она 
противилась их диктатуре. А одним из наиболее активных борцов за большевистскую 
диктатуру стал изгнанный из ленинской партии Дыбенко. 
 Крестьянские сходы, местные советы, съезды революционных повстанцев выносили 
резолюции-протесты, осуждающие аресты и расстрелы "левых" революционеров. Но 
Дыбенко уже ничего не слышал, опьяненный воплями обреченных и собственной 
безнаказанностью. 
 Интересна история взаимоотношений Дыбенко и анархистского вождя, легендарного 
батьки Махно. Они отражены в неопубликованных воспоминаниях Дыбенко, которые 
хранятся в Российском государственном военном архиве (ф. 199, оп. 2, д. 156) в 
Москве. 
 Когда Дыбенко наступал на Екатеринослав, махновские отряды помогли ему 
овладеть станцией Синельникове. Но по приказу Дыбенко 20 махновцев было 
расстреляно за "расхищение поездов", хотя махновцы пытались забрать свои 
военные трофеи. Эти расстрелы привели к первому конфликту между комдивом и 
батькой. Однако отряды Махно в феврале 1919 года вошли в дивизию Дыбенко на 
правах отдельной, особой бригады с выборным командованием, черным флагом и 
анархистской идеологией. Поначалу между Махно и Дыбенко возникло подобие дружбы.
 Дыбенко предоставил о