характер Самый талантливый самурай окажется бесполезным, если не поладить со 
старой гвардией, которая обеспечила могущество дома Хосокавы. Как говорил 
Хосокава-отец, земельное владение подобно крепостной стене, в которой каждый 
камень должен быть подогнан один к другому. Если камень, как он ни хорош сам по 
себе, не под стать другим, он неизбежно расшатает стену.
    Тадатоси считал, что молодость Кодзиро послужит ему на пользу, поскольку 
характер юноши окончательно не сложился, и он сможет без труда приспособиться к 
службе.
    Тадатоси вспомнил и о другом ронине. Впервые Нагаока Садо упомянул имя 
Мусаси в такой же дружеской беседе. Садо упустил Мусаси, но Тадатоси не забыл 
про разговор. Судя по всему, Мусаси превосходил Кодзиро в боевых качествах и 
был хорошо образован, что пригодилось бы в делах.
    Большинство даймё, конечно, предпочли бы Кодзиро. Он происходил из 
приличной семьи и досконально изучил «Искусство Войны». Он создал собственный 
стиль фехтования и отличился в многочисленных поединках. В городе обсуждали его 
победу над школой Обаты на берегу реки Сумида и на дамбе Канда.
    О Мусаси в последнее время ничего не было слышно. Он прославился победой в 
Итидзёдзи, но это было давно. Потом поползли слухи, будто Мусаси все подстроил, 
что он разыграл атаку, а потом сбежал на гору Хиэй. Подвергались сомнению все 
подвиги Мусаси, а его стали награждать нелестными прозвищами. Мусаси не мог 
похвастаться происхождением его отец был безвестным самураем из провинции 
Мимасака. Люди такого рода не заслуживали особого внимания.
    —  Кто из вас слышал про самурая по имени Миямото Мусаси? — спросил 
Тадатоси.
    —  Мусаси? Весь город о нем только и сплетничает.
    —  Почему?
    —  О нем написано в объявлениях, — отозвался один из самураев с оттенком 
пренебрежения в голосе.
    — Люди даже переписывают это объявление. Я тоже записал. Прочитать? — 
добавил второй вассал по имени Мори.
    — Читай.
    Мори достал мятый листок бумаги и начал читать:
    — «Послание Миямото Мусаси, который бегает, как заяц...»
    — И все? — спросил Тадатоси, выслушав объявление.
    — Да. Люди потешаются, поскольку столбы с посланием расставила шайка из 
квартала плотников. Простолюдины публично издеваются над самураем.
    Тадатоси нахмурился. Мусаси теперь не походил на того ронина, каким он себе 
его представлял. Тадатоси не спешил с приговором. «Таков ли Мусаси в жизни, 
каким рисует его молва?» — размышлял он.
    — Я считаю, что он бродяга и бездельник, а может, и обыкновенный трус, — 
заявил Мори. — Иначе он не позволил бы обливать себя грязью.
    Остальные самураи одобрительно закивали.
    После ухода молодых вассалов Тадатоси долго сидел неподвижно. «В этом 
человеке есть что-то необычное, — думал он. — Надо бы поговорить с ним».
    На следующее утро после чтения китайских трактатов Тадатоси вышел на 
веранду. Заметив в саду Садо, он подозвал его:
    —  Как поживает мой старший друг? Садо поклонился.
    —  По-прежнему ищешь? — спросил Тадатоси. Садо вопросительно уставился на 
сюзерена.
    — Я спрашиваю, ты все еще ищешь Миямото Мусаси?
    — Да, господин, — опустил глаза Садо.
    — Хочу познакомиться с ним поближе.
    В тот же день на площадке для стрельбы из лука Какубэй напомнил Тадатоси о 
Кодзиро.
    —  Приводи его в любое время. Посмотрю на него. Это, как ты знаешь, еще не 
означает, что я принимаю его на службу, — сказал Тадатоси, поднимая лук.
     
    ЖУЖЖАНИЕ НАСЕКОМЫХ
     
    В комнате, отведенной ему в доме Какубэя, Кодзиро осматривал Сушильный Шест.
 После происшествия с Синдзо он попросил Какубэя забрать меч у полировщика. 
Кодзиро не ожидал, что меч будет отполирован столь мастерски. Клинок был 
обработан с величайшей тщательностью. На гладкой поверхности проступил 
волнистый рисунок, металл отливал зеркальным блеском. Пятна ржавчины, 
изуродовавшие меч, как проказа, исчезли. Клинок, прежде запачканный кровью, 
сиял, как луна, подернутая дымкой.
    «Словно впервые вижу его!» — изумлялся Кодзиро, завороженно рассматривая 
меч.
    —  Кодзиро! Ты дома?
    Голос донесся от входной калитки, но Кодзиро не слышал.
    Дом Какубэя стоял на холме Цукиномисаки, названном так из-за великолепного 
вида на восходящую луну, открывавшегося отсюда. Из окна своей комнаты Кодзиро 
видел залив от Сибы до Синагавы. Горизонт окаймляла белоснежная гряда облаков. 
Магический блеск клинка, сине-зеленоватая вода в море и затянутый дымкой 
горизонт сливались воедино.
    —  Где ты, Кодзиро? — Голос донесся с черного хода.
    —  Кто там? — откликнулся Кодзиро, словно очнувшись от забытья. Бросив меч 
в ножны, он добавил: — Я в задней комнате. Пройдите через веранду.
    —  Вот ты где! — проговорила появившаяся Осуги.
    —  Какая приятная неожиданность! С чем пожаловали?