Молодые офицеры российского флота Петр Креницын и Михаил Левашов возглавили 
экспедицию. Уже при переходе от Охотска три судна погибли, и для того чтобы 
продолжить плавание, пришлось заняться ремонтом и провести две зимы в 
Нижнекамчатске. Только в июле 1768 года два судна с общим экипажем сто сорок 
человек во главе с П. Креницыным и М. Левашовым вышли в море, взяв курс на 
восток. Через несколько дней в тумане суда потеряли друг друга и дальше шли 
самостоятельно. Открыв по пути по несколько островов, они встретились около 
Уналашки. Вместе они подошли к острову Унимак и открыли узкий пролив, 
отделяющий его от полуострова Аляски, который они все еще считали островом, по 
размерам даже чуть меньше Унимака.
      Туман снова разлучил суда. Зимовали Левашов и Креницын порознь, и зимовка 
у них прошла поразному. Левашов выбрал для зимовки удобную бухту на Уналашке, 
одну из лучших на Алеутских островах (сейчас она называется ДатчХарбор). Часть 
команды оставалась на судне, часть жила в юрте на берегу. За зиму умерло трое 
из заболевших цингой, двое пропали без вести. Нелегкой была зимовка и у 
Креницына, обосновавшегося на Унимаке: пришлось вытаскивать судно на берег, 
строить юрты, постоянно обороняться от алеутов. От цинги умерло за зиму 
шестьдесят человек, в том числе и «ветеран» алеутских промыслов Степан Глотов.
      Следующую зиму оба судна провели в Нижнекамчатске, и там было, пожалуй, 
еще хуже, чем на островах: летом не удалось запасти достаточно рыбы, потому что 
эпидемия оспы унесла жизни шести тысяч человек, и совсем не осталось рыбаков. 
Левашов использовал зиму для составления отчета; им составлена карта всех 
островов, а с Креницыным случилось несчастье — он утонул в реке, когда лодка, в 
которой он плыл, перевернулась. Изза его гибели исследования были прекращены. 
Левашов вернулся в октябре 1771 года в Петербург. Несмотря на потерю трех судов 
и почти половины людей, экспедиция была признана успешной. И в самом деле, 
результаты ее грандиозны: несмотря на исключительно неблагоприятные условия 
работы, положена на карту, хотя и не без ошибок, гигантская дуга из сотен 
островов, протянувшаяся через северную часть Тихого океана почти на две тысячи 
километров.
      Через семь лет после возвращения Левашова в Петербург в этих водах плавал 
Джеймс Кук и он пользовался картами и описаниями Левашова и Креницына. Они 
попали к нему, потому что секретные материалы экспедиции английским шпионам 
удалось раздобыть через лейбмедика Екатерины II.
      В октябре 1778 года на острове Уналашка Кук встретился с русским 
мореходом Г. Измайловым, передавшим Куку все, что он знал о северной части 
Тихого океана. Коегде он исправил карты, составленные Куком, и дал скопировать 
свои. Кук ушел на юг, к Гавайским островам; до гибели его оставалось меньше 
четырех месяцев…
      Дойдя до южной оконечности Камчатки, нельзя не увидеть близко подходящих 
к полуострову с юга первых, самых северных островов Курильской гряды. Уже 
Владимир Атласов, «камчатский Ермак» по Пушкину, писал в своей «скаске»: «…на 
море видел как бы острова есть». Еще раньше его в 1706 году служилый человек 
Михаил Наседкин с отрядом казаков дошел до южной оконечности Камчатки, мыса 
Лопатка, и «за переливами», как он писал, видел землю, которой, однако, не смог 
достичь.
      Данила Анцифиров, которого после гибели Атласова казаки избрали атаманом, 
и Иван Козыревский, избранный есаулом, осенью 1711 года продолжили путь на юг и 
от мыса Лопатка на камчадальских лодках переправились через пролив на крайний 
северный остров Шумшу. Они встретились с жившими там айнами и, как потом 
рассказали, вступили в бой «с курильскими мужиками». Ясака они собрать с них не 
смогли, потому что «на том их острову соболей и лисиц не живет и бобрового 
промыслу и привалу не бывает, и промышляют они нерпу…».
      Анцифиров вскоре был убит в казачьем бунте, а Козыревский, несмотря на 
косвенное его участие в убийстве Атласова, был помилован за то, что составил в 
1712 году первую карту Курильских островов. Летом следующего года состоялась 
вторая экспедиция Козыревского, в которую он отправился с отрядом 66 человек, с 
пушками и ружьями. Цель была определена так: «для проведывания от Камчатского 
носу за переливами морских островов и Апонского государства». Переводчиком 
взяли пленного японца, намереваясь добраться и до этой загадочной земли. Но, 
взяв немалый ясак после боя с айнами на острове Парамушир, вернулись.
      Дальнейшая судьба Козыревского была непростой. Он постригся в монахи и 
обитал в Якутском монастыре. Не один раз сажали его в тюрьму, припомнив дело с 
гибелью Атласова. Он же просил разрешения отправиться в Японию, путь в которую 
он якобы знал. Встретившись с Витусом Берингом в 1726 году, он и его просил об 
этом и передал ему чертеж Курильских островов. А потом сумел какимто образом 
построить судно для плавания в Японию, но оно еще на Лене было раздавлено 
льдами и затонуло. Появился этот энергичный человек и в Москве, про него писали 
даже в петербургской газете. Однако когда он вернулся в Сибирь, все же был 
посажен в тюрьму. Там он и умер в 1734 году.
      Тем временем русские мореходы продолжили прокладывать путь на Курилы. В 
Охотске налажено было строительство лодий поморского типа. На одной из них 
кормчий Никифор Треска еще в 1719 году прошел через Охотское море к курильскому 
острову Уруп, расположенному в центральной части островной гряды. В том же году 
посланные Петром I со специальным заданием Иван Евреинов и Федор Лужин достигли 
острова Симушир, провели его точную съемку, а потом положили на карту еще 
несколько Курильских островов А потом, продвигаясь постепенно вдоль Курильской 
гряды, добрались и до Японских островов.
      Один из отрядов Первой Камчатской экспедиции Витуса Беринга возглавлял 
лейтенант Мартын Шпанберг, датчанин на русской службе. Во второй экспедиции